Решил обязательно сделать перепост этой статьи...: А город подумал: "ученья идут!" :: NoNaMe


Мысль, написать эту заметку, посещала меня неоднократно, последний раз — в начале февраля, когда я узнал, что умер не самый плохой, на мой взгляд, композитор советской эпохи Оскар Фельцман. Но в повседневной суете всё как-то не доходили руки, забывалось. Вчера, увидев в комментариях по поводу падения метеорита на Урале фразу, вынесенную в заголовок данной статьи, вспомнил в очередной раз. И подумал, что, употребляя ставшее расхожим выражение, многие не очень хорошо представляют себе его происхождение... (внимание: под катом много букв и картинок!!!)

... — как не представлял и я, пока однажды, гуляя по окрестностям Берлина, не наткнулся на советское гарнизонное кладбище в Эберсвальде:








А там — на это:


Именно тогда, обратившись за помощью к всезнающему и всемогущему "Google", я впервые узнал о капитане Борисе Владиславовиче Капустине и старшем лейтенанте Юрии Николаевиче Янове. А заодно и об истории возникновения посвящённой им песни Оскара Фельцмана на стихи Роберта Рождественского — "Огромное небо".
Возможно, разумнее было бы приурочить мои последующие слова к какой-нибудь подходящей дате — Дню Победы, например, или к годовщине описываемого события, — но я, подневольный субъект трудового права и смертный человек, предпочитаю, по возможности, не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Кто знает, каким будет это самое "завтра"? И будет ли вообще?... :)
Короче, вот вам мои неуклюжие размышления на тему... впрочем, сами решайте, что это за тема.
Жизнь — штука сложная и непредсказуемая. Постоянно что-то происходит. Звёзды, люди, империи, идеи, веры — непрерывно рождаются и умирают. Цели, смыслы, надежды, уверенность в себе, продукты питания — появляются и исчезают. И всё это нередко сопровождается громким "бабахом".
Вчера бабахнуло в Челябинске. На ум бессознательно пришли строчки: "...А город подумал: ученья идут!..." Как оказалось — не одному мне, судя по комментариям этого события в рунете. Многим знакомы эти слова. Кое-кто даже знает, что они "из песни". Большинство, однако, затрудняется правильно озвучить её название, и, тем более, рассказать историю появления широко и часто цитируемой строки из этого произведения. Завидуйте мне: благодаря интернету, я знаю точно, что песня "Огромное небо", о которой пойдёт речь, основана на реальных событиях, а именно — героическом поступке двух советских лётчиков.


В пасмурный апрельский день 1966 года лётчики 668 авиационного полка бомбардировщиков 132 бомбардировочной дивизии 24 Воздушной армии, дислоцировавшейся тогда немецком городке Финов, командир самолёта капитан Борис Владиславович Капустин и штурман старший лейтенант Юрий Николаевич Янов получили приказ перегнать самолёт на другой аэродром. С утра летчики ждали приказ на вылет, не снимая своих высотных костюмов, но стояла непогода — черные тучи затянули небо над аэродромом. Только в 15.00 приказ был получен. В 15.30 звено самолетов поднялось в воздух и, пробив облачность, достигло заданной высоты 4000 метров. Самолеты выровнялись, легли на курс. Через полчаса они должны были приземлиться на другом аэродроме а летчики — вернуться домой. И вдруг "Як" ведущего, пилотируемый Капустиным, резко начал терять скорость. На магнитофонной ленте руководителя полетов их воинской части аэродрома в г. Финов осталась запись:
-83-й, отойдите вправо,- приказал Капустин ведомому и бросил свою машину в сторону.
-Не вижу, где ты? — спросил через две секунды капитан Подберезкин.
-Лети дальше. Я возвращаюсь, — ответил Капустин.
По распоряжению командира ведомый вернулся на прежний курс и еще раз переспросил: "Как у вас?" Капустин не отвечал. На его машине прекратили работу оба двигателя. Такого практически не могло случиться: одновременно отказали два отдельных, независимых механизма. Но — случилось, как установила позже комиссия по расследованию причин катастрофы...
Капустин не знал, что на все действия ему оставалось около 30 секунд. Самолет, с виду похожий на ракету, тянуло вниз. Летчик попытался спланировать кругами. Под крылом была сплошная облачность. То резко бросая вниз, то поднимая машину, Капустин хотел запустить двигатели. Самолет отклонился от курса. Облачность стала редеть, и внизу проглядывался огромный город.
Из рассказа свидетеля западноберлинского рабочего В. Шредера:
"Я работал на 25-этажном здании. В 15 часов 45 минут из мрачного неба вылетел самолет. Я увидел его на высоте примерно полторы тысячи метров. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет" ("Красная звезда" 12.05.1966 г.).
Времени на раздумья капитану Капустину не оставалось, и он начал отводить за город почти неуправляемый самолет. С аэродрома поступила команда катапультироваться. Высота терялась. Тогда еще не катапультировались на малой высоте с реактивных самолетов. Созрело решение направить машину на лес, который виднелся вдали. Об этом и сообщил пилот наземной службе.
Но это был не лес, а немецкое кладбище. В воскресный день Пасхи 6 апреля 1966 года западноберлинские жители отдавали почести умершим, поэтому там было много людей. Капустин увидел: его самолет несется на них. Наземная служба с этого момента о действиях пилотов ничего не знала — переговорные устройства отказали. Остались записи внутренних переговоров на ленте черного ящика. Командир сказал штурману:
- Юра, тебе надо сейчас прыгать.
Штурман Янов понимал, что выстрел его катапульты даст снижение высоты и так неуправляемому самолету. Он ответил:
- Борис Владиславович, я с вами.
В этом решении и состояло мужество Янова. Его ответ был еще и поддержкой своему товарищу. Ведь в сложившейся ситуации он не мог оказать другой помощи командиру.
Летчики прекрасно понимали: если бросить управление самолетом, то от взрыва на земле тонны горючего, которым была заправлена машина, погибнет множество людей. Огромными физическими усилиями летчик уводил за город неуправляемый самолет от столкновения с многоэтажными зданиями. Вдали виднелись проблески воды. Это были река Хафель и озеро Штёссензее.


Туда и направил Капустин самолет. По всей видимости, командир решил посадить самолет на воду, о чем предупредил штурмана. И Янов приготовился к приводнению, отстегнув ремни. Но вдруг перед ними возникла дамба с мостом через шоссе, по которому проносились автомобили.


Неимоверным усилием летчик приподнял машину над мостом, перевалился через него, потеряв скорость, и резко, с большим наклоном, ушел в воду, под толстый слой ила.
Самолет исчез. Наземная служба о месте падения ничего не знала. Лишь одиночный рыбак на озере был свидетелем катастрофы, которая его шокировала. Позже английские власти начали поиск самолета в озере Штёссензее. Самолет упал в английском секторе западного Берлина в нескольких сотнях метров от границы советского сектора, которая пролегала вдоль озера.
Британцы довольно быстро обнаружили место падения, но только на третьи сутки, исследовав в спешке секретную РЛС "Орёл-Д" ("Skipspin" по классификации НАТО), которую им удалось извлечь из озера вместе с деталями двигателей (корреспондент британской газеты "Telegraph" горделиво назвал эту сомнительную во всех отношениях процедуру "одной из самых поразительных шпионских операций холодной войны"), достали тела погибших героев, остававшихся в кабине самолёта и передали их представителям Группы Советских Войск.


Всё это время советские военнослужащие искали место аварии на своей территории.
Галина Андреевна, жена Капустина, вспоминала:
- Мне боялись об этом говорить, я узнала эту весть последней. Но уже чувствовала: произошло что-то плохое. Сын-первоклассник, вернувшись из школы, лег на диван, отвернулся к стенке. Видела, как плачут, собравшись вместе, жены офицеров. А когда в квартиру вошли не снимая обуви замполит, парторг и командир полка, я поняла все. Спросила только: "Он жив?" Командир отрицательно покачал головой. И я потеряла сознание...


В родной части с лётчиками простились, как с героями.


Граждане обеих частей Германии и других стран также по достоинству оценили подвиг героев – каждый город ГДР прислал свою делегацию для участия в траурной церемонии, а из Великобритании даже прибыл Королевский оркестр. Тогдашний бургомистр Западного Берлина, будущий канцлер ФРГ Вилли Бранд, сказал: "Мы можем исходить из предположения, что оба они в решающие минуты сознавали опасность падения в густонаселенные районы, и в согласовании с наземной службой наблюдения повернули самолет в сторону озера Штёссензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием жертве, предотвратившей катастрофу".
Недалеко от места крушения находится обелиск:


Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.05.1966, за мужество и отвагу, проявленные при исполнения воинского долга, капитан Капустин Борис Владиславович и старший лейтенант Янов Юрий Николаевич были посмертно награждены орденами Красного Знамени.
Званий Героев Советского Союза, которые они, бесспорно заслужили, им не дали по простой причине: двухместный сверхзвуковой истребитель-перехватчик Як-28П, попавший в руки натовцев, в то время считался новейшей, секретной разработкой наших конструкторов. Самолет предназначался для борьбы с воздушными целями на малых и средних высотах, в большом диапазоне скоростей, днем и ночью, при любой погоде. Он был вооружен ракетами с тепловой и радиолокационной головками наведения, тоже новейшим словом в вооружении. Выпускался на Новосибирском авиационном заводе. Особенностью Як-28П была возможность применения стартовых пороховых ускорителей. Это позволяло резко взлететь с разбегом всего 400 метров, что в совокупности с высокой скороподъемностью сокращало время выхода на цель. При посадке выпускалась штанга с датчиком, после касания которым земли сразу же срабатывала система выпуска тормозного парашюта.
Именем Бориса Капустина, похороненного в Ростове-на-Дону, названы улица Ворошиловского района города и школа №51. Юрий Янов похоронен на родине, в Вязьме, на Екатерининском кладбище, и в его честь 1 сентября 2001 года на здании Вяземской средней школы №1 установлена памятная доска...




А что же с песней? — спросите вы. И правильно сделаете. :)
Практически ровесник лётчиков, молодой поэт Роберт Иванович Рождественский в 1967 году написал в память об их подвиге стихотворение и обратился к композитору Оскару Фельцману с предложением, положить его на музыку. Вот как позднее вспоминал об этом сам Оскар Борисович: "Несколько лет тому назад поэт Роберт Рождественский рассказал мне о замысле новой песни. Толчком к её созданию послужило подлинное жизненное событие. О нём писали в газетах, говорили по радио... Я знал об этом подвиге, но рассказ Рождественского воскресил его с новой силой. На следующий день нами была написана баллада „Огромное небо"...".
Свою песню Оскар Фельцман вначале предлагал исполнителям-мужчинам – Юрию Гуляеву, Муслиму Магомаеву, и Иосифу Кобзону, с которым композитора связывали давние творческие отношения. Но в результате песня в аранжировке Александра Броневицкого "зазвучала" в исполнении его жены, Эдиты Пьехи, а один музыкальный критик даже сказал, что её исполнение стало самым мужским исполнением. Уже в 1968 году в рамках IX Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Софии, песня получила несколько наград: золотую медаль и первое место на конкурсе политической песни, золотую медаль за исполнение и стихи, а также серебряную медаль за музыку.
Песню впоследствии исполняли также Марк Бернес, Эдуард Хиль и многие другие.
Огромное небо
Слова Р.Рождественского
Музыка О.Фельцмана
Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя:
В одной эскадрилье служили друзья.
И было на службе и в сердце у них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо одно на двоих.
Летали дружили в небесной дали,
Рукою до звёзд дотянуться могли.
Беда подступила, как слёзы к глазам-
Однажды в полёте, однажды в полёте,
Однажды в полёте мотор отказал.
И надо бы прыгать не вышел полёт,
Но рухнет на город пустой самолёт.
Пройдёт не оставив живого следа
И тысячи жизней, и тысячи жизней,
И тысячи жизней прервутся тогда.
Мелькают кварталы и прыгать нельзя
"Дотянем до леса," — решили друзья.-
"Подальше от города смерть унесём.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
Пускай мы погибнем, но город спасём!"
Стрела самолёта рванулась с небес
И вздрогнул от взрыва берёзовый лес...
Не скоро поляны травой зарастут,
А город подумал, а город подумал,
А город подумал ученья идут.
В могиле лежат посреди тишины
Отличные парни отличной страны
Светло и торжественно смотрит на них
Огромное небо, огромное небо,
Огромное небо одно на двоих.


Вот и всё. Признателен всем, кто дочитал до конца. :)
NB: данный материал — компиляция из различных источников. Ниже указан лишь тот, который послужил основой.