Достоверность свидетельств об инциндентах
Катастрофа самолета Ту-128, 4 октября 1967 года, в Саваслейке. Свидетельства. Рассказ об этом инциденте участника событий заслуженного военного летчика полковника Электрона Мироновича Евглевского - http://www.airforce.ru/aircraft/tupo...n/tu-128_3.htm
В указанное время я проходил службу в Саваслейке и насколько мне было известно сразу после катастрофы, её причиной была двойная халатность, первая - самолёт не был заправлен топливом перед повторным вылетом и вторая - не была снята одна из блокировок, предотвращающих катапультирование, которая должна быть удалена (снята) перед полётом.
Я не являюсь специалистом по топливным системам и катапультирующим креслам, но перед тем, как зарегистрироваться на форуме поинтересовался, что на ТУ-128 она является для каждого двигателя своя, т.е. не влияющая на работу другого двигателя, так что причина последовательной остановки двух двигателей, о которой говорит Евглевский, выглядит для меня неубедительно. Поэтому, хотелось бы получить квалифицированную консультацию. Также есть вопросы о том, что штурман Рыженков, по утверждению Евглевского имел плохую подготовку в вопросах катапультирования и мало занимался на тренажёре, т.к. перепутал "грушу" НАЗа с резиновой петлёй бордового цвета от троса, посредством которого, в случае отказа автоматической системы отделения лётчика от кресла, оно происходит, если эту петлю выдернуть рукой.
Предварительно перед обращением к Вам на форум, я также ознакомился с устройством катапультирующего кресла на http://www.airforce.ru/aircraft/tupo...n/tu-128_2.htm, где на рисунке кресла (вид слева), под указателем "рукоятки механической разблокировки приводов катапультирования, в скобках написано: (только на кресле лётчика)
Особенно меня возмутило заявление Евглевского о том, что
"Возможно, если бы он (Рыженков) хорошо проводил тренажи по катапульте (а уже тренажер катапульты был к тому времени) то, наверное, должен был выжить".
Вызывает удивление, если Евглевский хорошо занимался на этом тренажёре, то как он смог забыть перед катапультированием поставить ноги на подножки?
Может правильно после катастрофы ТУ-128 тогда говорили, "почему же получается так, что хорошие люди, как штурман, всегда погибают, а такие, как этот лётчик, остаются в живых".
Хотелось бы узнать, есть ли какие-то документальные свидетельства о том, что говорит Евглевский? Хотя бы о том, что действительно полоса аэродрома была занята, откуда-то залетевшими в Саваслейку эскадрильями СУ-9 и тому бреду, что в 1967-68 годах на каком-то военном заводе 8 месяцев, из-за какого-то "мудака-генерала", не платили зарплату. Кстати, поющим дифирамбы о командующем авиацией ПВО СССР генерал-лейтенанте А.Л.Кадомцеве, в Саваслейке специалисты отзывались нелицеприятно, говоря, что он хотя и летает на всех типах самолётов, но одинаково плохо. Об этом мне всю службу напоминал деформированный фюзеляж самолёта на свалке, недалеко от мастерских Дивизиона армейских мастерских (ДАРМа), посаженного на скорости 600 км/час, потому что этот генерал проигнорировал, запрет на посадку и лётчик того самолёта, чтобы предотвратить катастрофу, садился без выпуска тормозного парашюта. Всё это не могло продолжаться до бесконечности и, в итоге, привело к его гибели 26 апреля 1969 года, опять же по той самой причине, плохой лётной подготовки и знаний в отличиях управления самолётами разных модификаций, в том числе и особенностей расположения ручки катапультирования на самолёте МИГ-25П.
Версии» и мнения «специалистов» и «очевидцев»
[B]Версии» и мнения «специалистов» и «очевидцев»[/B]
Господин Дмитрий Срибный со звёздной системы Альфа Центавра (правда, не совсем ясно с какой именно из трёх звёзд) спросил меня, - является ли для меня «специалистом» Кандидат технических наук, Герой Советского Союза, Заслуженный лётчик-испытатель, Генерал-лейтенант авиации Степан Анастасович Микоян?
Признаюсь честно, - да, является, - но его мнение о генерал-лейтенанте А.Л.Кадомцеве, - это мнение старшего сына бывшего Председателя Президиума Верховного Совета СССР (1964-1965), а в 1969 году - члена ЦК КПСС и члена Президиума Верховного Совета СССР (1965-1974) Анастаса Ивановича Микояна.
Разумеется, тут служебные взаимоотношения такого высокого начальника, как Главком авиации ПВО А.Л.Кадомцев с «простым лётчиком-испытателем», правда, сыном соратника Ленина и Сталина, единомышленника Хрущёва и не последнего человека в окружении Брежнева, у которого его должность в униформе, по меркам советского времени, по сравнению с должностью отца лётчика, была, как у швейцара в дверях ресторана, можно не сомневаться, должны были быть на самом высоком уровне - уважения, взаимопонимания и в оценке обоюдных заслуг.
Мне бы хотелось услышать мнения о А.Л.Кадомцеве «простых» лётчиков (без «папы и мамы» за спиной), которым доводилось летать с генерал-лейтенантом А.Л.Кадомцевым или выполнявших его указания, как нужно летать и как нужно разговаривать с ним с учётом или без учёта армейской субординации.
Мне не хотелось бы складывать в одну кучу, заданные мной и заданные мне вопросы, поэтому всё, что мне известно лично о Главкоме авиации ПВО генерал-лейтенанте А.Л.Кадомцеве, основанное на мнениях также таких специалистов, как Заслуженные лётчики: Кандидат технических наук, генерал-лейтенант С.А.Микоян, Кандидат военных наук, генерал-полковник Н.И.Москвителёв и полковник Э.М.Евглевский, я предложу Вашему вниманию в другой раз.
Когда я сказал, какого мнения о А.Л.Кадомцеве были специалисты, то имел в виду технический персонал аэродромных служб, по званию от сержанта сверхсрочной службы до подполковника включительно. Всех фамилий, к сожалению, спустя более сорока лет, не помню, а те, которые сохранились в памяти и в дневниковых записях, тоже приводить некорректно, так как точно кто, что говорил тогда, с уверенностью сказать уже не могу. Поэтому и обратился я к участникам форума, с первым, казалось бы, простым вопросом, коснувшись известного мне случая, отражённого на Вашем сайте об инциденте с трагическими последствиями на саваслейском аэродроме 4 октября 1967 года.
Ну, если на такой простой вопрос для специалиста, я пока не получил ответа, то что говорить о втором вопросе, который тоже намеревался задать, - какие были, хотя бы инициалы (имени, отчества) полковника Мухина, начальника 148-го Центра боевого применения и подготовки личного состава авиации ПВО?
Даже в «ИСТОРИЧЕСКОЙ СПРАВКЕ» об «148 ЦБП и ПЛС», представленной на форуме СВВАУЛШ (svvaulsh.ru › forum_viewtopic.php…), под годом 1967, указан его начальником Мухин, не только без инициалов, но даже и без звания, впрочем, как и все другие начальники этого «Центра», как до, так и после него.
Неоднократно упоминая (в одной из глав своей новой книги о полковнике Мухине), имея с указанием его фамилии три «Почётные грамоты» и даже «Удостоверение Старшего радиомеханика 1-го класса», я, как ни старался, не смог определить, какая из четырёх разных подписей, имеет хотя бы какое-то отношение к его фамилии.
Конечно, указание точных данных о лётчиках, это мелочь, которая для многих участников «авиационных» форумов, не имеет никакого значения, по сравнению с окраской самолётов или их порядковыми номерами на каком-нибудь авиационном параде, но только не для меня, испытывающего сейчас чувство вины, что очень часто полагался на свою память.
Можно только позавидовать самоуверенности Сергея Бурдина, у которого с памятью явно всё в порядке, продемонстрировавшего мне превосходство своей «лётной» профессии над другими «не лётными». А также внутри «лётных» профессий, выделив из них её «элитарную часть» – истребительную авиацию. Как он глубокомысленно выразился:
«Специалист и лётчик в истребительной авиации всегда стоят на противоположных сторонах этого мира. Такова жизнь. Это Вам не армейская авиация».
Ну, как тут возразить явному профессионалу, всматриваясь в глянцевый слой его поверхностных рассуждений, не погрузившись в глубь того болота, которое он стремится идеализировать. Не уклоняясь от темы «Достоверность свидетельств инцидентов», перейдём к более близкому рассмотрению состояния «элитной части» - истребительной авиации СССР, а точнее к лучшей части её лётного состава.
Пристальное внимание к личному составу истребительной авиации было проявлено, в связи с предстоящим отбором человека для полёта в космос и его подготовке к 1-му космическому полёту:
«5 января 1959 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №22-10СС «О медицинском отборе кандидатов в космонавты», а 22 мая 1959 года появилось постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 569-264 «О подготовке человека к космическим полётам».
Критерием отбора был возраст до 35 лет, рост не более 175 см, вес до 75 кг и отличное здоровье.
Отбор кандидатур начался в августе 1959 года. В Институте авиационной медицины была создана группа специалистов, а затем по два врача этого института были отправлены в разные авиачасти, где произвели «бумажную» часть отбора кандидатов для полёта в космос, просмотрев около 3,5 тысяч медицинских книжек лётчиков.
По медицинским показателям, служебным характеристикам и по соответствию критериям отбора (возрасту, росту и весу) для собеседования отобрали всего 347 человек.
После первого этапа медицинских обследований, которые проводились в гарнизонных госпиталях, в списке кандидатов в отряд космонавтов осталось 206 человек.
К октябрю 1959 года, перед вторым этапом медицинских обследований, для вынесения окончательного экспертного медицинского заключения, число кандидатов для полёта в космос, сократилось до 154 человек, в связи с тем, что 52 лётчика отказались от них сами.
Кандидатов вызывали в Москву на стационарное обследование в Научно-исследовательский авиационный госпиталь (НИАГ), группами по 20 - 30 человек, где они, в среднем за два месяца, проходили его, также в два этапа: клиническое обследование в объёме врачебной экспертизы лиц лётного состава истребительной авиации и психофизиологическое обследование.
В первые дни отбора (уже в госпитале) 18 человек отказались от дальнейшего прохождения обследования. Причиной были опасения, что неудачное прохождение отбора может помешать в дальнейшей лётной работе. Ещё два человека были отбракованы медицинской комиссией. Кроме всевозможных анализов и осмотров кандидатов подвергали так называемым «нагрузочным пробам» - выдерживали в барокамере, крутили на центрифуге, проверяли устойчивость организма к гипоксии и перегрузкам, так что к третьему этапу отбора, число кандидатов сократилось до 134 человек.
Третий этап отбор будущих космонавтов начался после выхода 11 января 1960 года директивы Генерального Штаба ВВС №321141 «О формировании ЦПК ВВС и отряда космонавтов», в количестве 20-ти человек.
К февралю 1960 года этап психофизиологического обследования успешно прошли лишь 29 человек, остальные 105 человек были отсеяны либо по медицинским показаниям, либо сами отказывались проходить 2-й этап медкомиссии.
3 марта 1960 года появился приказ МО СССР №31 «Временное положение о космонавтах», на основании которого определялись статус и обязанности космонавта.
7 марта 1960 года Главкому ВВС К.А.Вершинину были представлены первые кандидаты в космонавты. В тот же день приказом Главкома ВВС №267 все они были зачислены на должность слушателей-космонавтов ЦПК ВВС.
14 марта 1960 года, ещё до окончательного формирования отряда космонавтов, начались занятия по общекосмической подготовке, включавшей в себя, как теоретические дисциплины (в частности, подготовка по основам космической и авиационной медицины, которая составила 92 часа), так и изучение конструкции корабля. Наряду с этим проводилась занятия по физической и медико-биологической подготовке (в том числе с экспериментами, связанными с изоляцией кандидатов в космонавты, длительностью от 10 до 15 суток, при обычных и изменённых суточных режимах).
Формирование первого отряда космонавтов, согласно директивы Генштаба ВВС, в количестве 20 человек, закончилось 7 июня 1960 года.
В связи с тем, что вести одновременную подготовку всех двадцати слушателей не позволяла материальная база, которая только создавалась, летом 1960 года была выделена группа из 6 человек, проходившая общекосмическую подготовку в первоочередном порядке:
• Быковский Валерий Федорович
• Гагарин Юрий Алексеевич
• Попович Павел Романович
• Нелюбов Григорий Григорьевич
• Николаев Андриян Григорьевич
• Титов Герман Степанович
14 января 1961 года Главная медицинская комиссия впервые рассмотрела готовность к полёту первых кандидатов. Все шестеро получили «добро» для участия в полёте.
Экзамены у первой шестерки слушателей-космонавтов проходили 17 и 18 января 1961 года. Председателем комиссии был Н.П.Каманин, в комиссию входили также генералы А.Н.Бабийчук, Ю.М.Волынкин, Клоков, полковники В.И.Яздовский и Е.А.Карпов, академик Н.М.Сисакян, представитель ОКБ-1 К.П.Феоктистов, летчик-испытатель М.Л.Галлай.
Почти все кандидаты сдали экзамены на «отлично», лишь Быковский и Нелюбов получили по одной четверке.
Комиссия определила и рекомендуемую последовательность полётов: Юрий Гагарин, Герман Титов, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Валерий Быковский, Павел Попович.
25 января 1961 года все шестеро были официально назначены на должность космонавтов и получил квалификацию «космонавт ВВС».
Подготовка остальных слушателей-космонавтов тем временем продолжалась. В марте отряд понёс первые потери. 23 марта 1961 года на тренировке в сурдобарокамере погиб Валентин Бондаренко.
Еще летом 1960 года два слушателя-космонавта были временно отстранены от подготовки. 16 июля 1960 года у Анатолия Карташова после вращений на центрифуге при 12-кратной перегрузке на спине были обнаружены мелкие кровоизлияния (петехии). А 24 июля 1960 года Валентин Варламов получил серьезную травму шейного позвонка во время купания. После длительного обследования и лечения оба они были отчислены из отряда слушателей-космонавтов. Валентин Варламов был отчислен 6 марта 1961 года, а Анатолий Карташов - 7 апреля 1961 года.
Оставшиеся «в строю» 11 человек сдавали экзамены по ОКП 3 апреля 1961 года. Все сдали их успешно, Но так как тренировки успели закончить ещё не все из них, то 4 апреля 1961 года в космонавты были переведены только 8 человек:
• Аникеев Иван Николаевич
• Беляев Павел Иванович
• Волынов Борис Валентинович
• Горбатко Виктор Васильевич
• Комаров Владимир Михайлович
• Леонов Алексей Архипович
• Хрунов Евгений Васильевич
• Шонин Георгий Степанович
После завершения курса тренировок и парашютных прыжков 16 декабря 1961 года на должности космонавтов были переведены оставшиеся трое:
• Заикин Дмитрий Алексеевич
• Рафиков Марс Закирович
• Филатьев Валентин Игнатьевич
Таким образом, полностью завершили ОКП и получили квалификацию «космонавт ВВС» 17 человек.
В космос довелось слетать лишь 12 из них. Четверо (Иван Аникеев, Григорий Нелюбов, Марс Рафиков и Валентин Филатьев) были отчислены из отряда за «нарушение режима», а Дмитрий Заикин был отчислен по состоянию здоровья.
Дольше всех в отряде космонавтов находился выполнивший 2 полёта Борис Волынов. Зачисленный в отряд 7 марта 1960 года он был отчислен из отряда 30 мая 1990 года, в связи с тем, что 17 марта был уволен из ВС в запас по возрасту. В любом случае, его космический стаж составляет 30 лет. (Использованы материалы с сайта smolinfo.net›index.php… из статьи «Первый набор в отряд космонавтов,1960 год», с частичным сокращением и редактированием текста).
Из приведённых выше материалов мы видим, что особой разницы между лётчиками истребительной и армейской авиации, по сути, нет, не в плане физической подготовки, так и по морально-этическим нормам поведения. Конечно, сколько оказалось проявивших трусость и малодушие из 52-х лётчиков, конкретно, из истребительной, армейской или морской авиации, никто теперь не скажет. Хотя по приведённому в статье списку из 10 человек из числа тех 154 лётчиков, которые были вызваны на обследование в НИАГ и не прошедших медицинский отбор, можно иметь хотя бы какое-то об этом представление:
Общий список не прошедших медицинский отбор кандидатов:
1) Лётчики-истребители:
- Баранов Владимир
- Веричев Валентин Петрович, майор
- Вязовкин Владимир Александрович, лейтенант
2) Лётчики:
- Капустин Игорь
- Лушин Алексей
3) Лётчики ВВС:
- Нелепа Владимир Филиппович
- Разумов Олег
- Сирота Борис
- Чиж Олег Иванович
4) Лётчики ВМА:
- Сафонов Пётр Сергеевич
Я понимаю, что эта «статистика» у многих «заслуженных» лётчиков может вызвать раздражение. Во всяком случае, думаю и им всё-таки придётся признать, что даже там, где, казалось бы, должен был осуществляться тщательный контроль при отборе среди лётчиков кандидатов в первые космонавты и за самой подготовкой первых космонавтов, даже специально разработанная для этих целей система ничего не могла гарантировать.
Я не ставлю своей целью повторить всем известную историю, связанную с Первым в истории человечества космическим полётом Юрия Алексеевича Гагарина вокруг Земли 12 апреля 1961 года, а только снова вернусь к событиям, связанных с его гибелью.
Казалось «Достоверных свидетельств» этого инцидента собрано достаточно, но до сих пор невыяснена истинная причина гибели Юрия Гагарина и количество её «версий» с каждым годом только возрастает.
Хотя окончательных официальных разъяснений, почему в несложном тренировочном полете разбились первоклассные лётчики, Герои Советского Союза Юрий Гагарин и Владимир Серёгин, до сих пор нет, всё-таки, почти все «свидетели и очевидцы», особенно в последнее время, склонны ссылаться на не простые метеоусловия. Считая при этом, что хотя метеоусловия не могли быть единственной причиной, далее каждый такой «эксперт» фантазирует, в результате, какого стечения непредсказуемых обстоятельств могла произойти эта катастрофа.
Автор этой статьи не знает, насколько можно доверять составителю «Всех версий гибели Юрия Гагарина» Андрею Николаевичу Нестерову (samlib.ru›Журнал Самиздат›…/gagarin-1.shtml), но, по крайней мере, обратить внимание на некоторые обстоятельства, указанные им, стоит:
«…Могла ли в небе взяться пресловутая «спутная струя»? Вполне. Так, утром 27 марта вслед за гагаринской «спаркой» в небо поднялся «614-й» (позывной другого самолёта и тоже «спарки»).
В момент, когда прозвучал последний доклад Гагарина по радио, «614-й» как раз находился в соседней воздушной зоне. Более того, в 10 ч. 20 мин. руководитель полетов разрешил взлёт пары истребителей МиГ-21. Их предупредили: где-то рядом (!) – «625-й» (позывной Гагарина). Оба ответили: «Идём в облаках... Ничего не видим...».
Но и этого мало! Недавно выяснилось, что в пилотажной зоне гагаринской «спарки» мог оказаться сверхзвуковой истребитель типа «Су» (Су-11) ОКБ Сухого, взлетевший с аэродрома подмосковного города Раменское. Многое могла бы прояснить запись радиообмена экипажа Су-11 с руководителем полётов. Но она... исчезла, а сам лётчик впоследствии погиб на земле при невыясненных обстоятельствах…».
Причиной же авиакатастрофы по версии Владимира Аксёнова, будущего лётчика-космонавта дважды Героя Советского Союза (в отряде космонавтов с 1973 года, космические полёты 1976 и 1980 годы), в то время руководителя летно-испытательной лаборатории ОКБ-1 С.П.Королёва, по изучению адаптации лётчиков в условиях временной невесомости, могла быть, скорее всего, «усложнённая» метеообстановка.
Основанием для таких утверждений являлось для него то, что в тот трагический день 27 марта 1968 года, он утром одевался перед полётом в одной комнате вместе с Юрием Гагариным. Затем проходил вместе с ним у одного врача необходимое предполётное обследование, и даже сведения о метеообстановке получил вместе с ним у одного и того же метеоролога, и только уже после этого они разошлись на разные самолеты. Юрий Гагарин пошёл выполнять вместе с Владимиром Серегиным контрольный полёт на МиГ-15, а сам Аксёнов - на другой самолёт, на котором в этот день проходили тренировки на невесомость. И как уверяет Владимир Аксёнов, причиной трагедии могли быть только ухудшившиеся метеоусловия:
«…Причиной катастрофы могли стать усложнённая метеообстановка с расположением верхнего края сплошной облачности на высоте около 4-х километров, а нижнего края - на высоте всего 600 метров от земли; недооценка лётчиками, прежде всего, Владимиром Серёгиным, сложности имеющейся метеообстановки, а также ставшее неожиданностью для пилотов попадание в сплошную облачность на большой скорости в режиме интенсивного снижения, и, как следствие, невозможность устойчивого пилотирования по приборам.
Еще одной причиной авиакатастрофы стал недостаток высоты от нижней кромки облаков до вывода самолета из пикирования» (http://neverfold.ru/showthread.php?t=7043).
Конечно, трудно всегда спорить со специалистами, но приведённый на этом сайте пример того, как могли столкнуться в воздухе два Ту-128, фактически при идеальных атмосферных условиях, о которых говорит лётчик-испытатель Б.А.Орлов, находясь в то время, можно сказать с ними в совместном полёте так, что и нам стоит только удивиться:
«…Никогда я не мог представить себе, что бывает такой прозрачный воздух: после взлёта и набора десяти километров высоты я видел конечный пункт нашего маршрута почти за 400 км!
Невероятно, но это так. Я видел, как Новая Земля скрывается за выпуклым горизонтом, воочию убедился, что Земля круглая...
…На этот раз нас должны были сопровождать перехватчики из той же части, но базирующиеся в Нарьян-Маре.
Мы слышали по радио их переговоры, как они взлетели, как искали нас, как пристраивались, но где-то за 100 км от Нарьян-Мара нормальный радиообмен вдруг сменился какими-то непонятными, в треске и шорохе, неразборчивыми словами…
…Оказывается, мои сопровождающие столкнулись в воздухе, не заметив друг друга; как это им удалось при такой видимости трудно представить, но в авиации всё бывает...».
Конечно, в авиации всё бывает, так что если при идеальных метеоусловиях в небе сталкиваются два самолёта, к тому же летящие друг за другом, то, что может быть при сложных метеоусловиях (или ухудшающейся метеообстановки), когда в воздухе находятся, практически в одной зоне, только на разных высотах сразу 5 самолётов. Причём самолёт с Владимиром Аксёновым производит тренировки на невесомость. Об этом стоит сказать отдельно:
«…Полёты на невесомость выполняются по траектории, называемой «парабола Кеплера». Поэтому их часто называют «параболическими». Методика выполнения таких полётов пилотами самолётов-лабораторий тщательно отработана. Параболические полёты выполняются следующим образом. В зоне выполнения полётов самолёт летит горизонтально на высоте шесть тысяч метров. Затем самолёт с ускорением начинает набирать высоту под углом 45 градусов. В криволинейном полёте на всех присутствующих на борту действуют перегрузки величиной до 2g. Это ощущение тяжести длится недолго – примерно 15 секунд, пока самолёт выбирается на подъём. На высоте девять тысяч метров пилот почти полностью убирает тягу двигателей, и самолёт продолжает полёт по инерции. Как только сила инерции, противоположная по направлению силе тяготения, становится равна ей по величине, то сила тяжести внутри салона самолёта-лаборатории становится равна нулю.
Поэтому вес людей и оборудования, находящихся внутри самолета, равен нулю, и они находятся в состоянии невесомости. Это происходит в верхней точке параболы Кеплера.
Затем пилот отдаёт штурвал от себя, и самолёт начинает резкое снижение на минимальной тяге двигателей. Снижение происходит под тем же углом, что и набор высоты.
Невесомость может длиться 22-28 секунд в зависимости от условий выполнения полёта. По истечении этого промежутка времени экипаж максимально увеличивает тягу двигателей и переводит машину в горизонтальный полёт на высоте шесть тысяч метров» (http://www.starcity-tours.ru/categor...y/zerogravity/).
Как мы видим самолёт с Владимиром Аксёновым, проводившим тренировки на невесомость, должен был выполнять свои манёвры в широких пределах высот от 6000 до 9000 метров. Правда, в том случае, если бы его самолёт был Ту-104, а не учебная «спарка». Поэтому не исключено, что самолёт с Владимиром Аксёновым, мог в любое время оказаться поблизости с самолётом Юрия Гагарина, не говоря уже о других самолётах, лётные задачи которых до сих пор, видимо из скромности пилотировавших их лётчиков, до сих пор не разглашаются.
В газете «Комсомольская Правда» от 26 марта 2003 года и от 26 марта 2008 года напечатаны две статьи, посвящённые 35-й и 40-й годовщине гибели Юрия Гагарина, причём во второй статье даётся ссылка на первую статью. В ней рассказывалось о результатах расследования гибели Юрия Гагарина четвертой комиссией, мало кому известной, которую возглавлял один из руководителей управления контрразведки КГБ СССР Николай Душин.
Материалы работы этой комиссии корреспонденту газеты Андрею Павлову предоставил, бывший подчинённый Николая Душина, возглавлявший отдел военной контрразведки Звёздного городка Николай Рыбкин, который более четверти века работал в Центре подготовки космонавтов им. Гагарина.
Результаты работы этой комиссии были вынесены прямо в название статьи: «Гагарина сгубили российское разгильдяйство и безалаберность», хотя, как и через 35 лет и через 40 лет после гибели первого космонавта «Заключения» всех комиссий полностью не только не обнародованы, но даже никаких убедительных официальных разъяснений этой трагедии не предоставлено до сих пор.
Как сказано в первой статье в «Плане первичных оперативных мероприятий по выявлению причин, которые могли повлечь катастрофу самолёта УТИ МиГ-15 номер 612739 (бортовой номер 18)», датированным днём катастрофы 27 марта 1968 года, были выдвинуты четыре версии:
1) Умышленные действия по выводу техники из строя: во враждебных целях или из низменных побуждений.
2) Некачественная подготовка материальной части к полетам.
3) Недостаточная подготовленность лётчиков к данному полету.
4) Неудовлетворительное руководство полетом.
Были даны подробнейшие, на семи листах, указания по проверке каждой из версий. Особое внимание - подозрительным лицам, имевшим отношение к подготовке и обслуживанию самолёта. Не было ли у них «нездоровых высказываний, угроз в адрес командования или враждебных проявлений», «не имеется ли на них компроматериалов, не было ли контактов с иностранцами», «не было ли изменений в их поведении после катастрофы (нервозность, беспокойство в связи с проводимым расследованием)». Копали глубоко…, а нашли советских разгильдяев.
Было выявлено (приводятся, с редактированием текста, только заслуживающие внимания места):
1) Бригада, которая руководила полётом УТИ МиГ-15, имела низкий уровень подготовки:
а) «Руководитель полётов подполковник Я.», - пишет майор контрразведки Симаков в своём донесении, - в сложных ситуациях проявлял нервозность и растерянность. Из-за слабой памяти плохо усваивал задания на полёты, принимал поспешные и неправильные решения.
б) «Дежурный штурман подполковник Ш.» по личным и деловым качествам суетлив, решения принимает поспешно, делает ошибки в расчётах времени прибытия самолётов на аэродром. Плохо знает характеристики радиолокаторов и другой техники.
в) «Помощник руководителя майор Д.» злоупотребляет спиртными напитками, недобросовестно относится к служебным обязанностям".
2) За неделю до гибели Юрия Гагарина самолёт Владимира Серёгина был в секундах от катастрофы:
а) 20 марта1968 года, при руководстве полётами подполковник Я. не проанализировал метеорологическую обстановку, в результате чего не заметил снежного заряда.
б) В условиях ограниченной видимости подполковник Я. разрешил посадку В.С.Серегину на аэродроме «Чкаловская».
в) Серёгин произвёл посадку с перелетом. Выкатывание самолёта и возможная авария были предотвращены специальным тормозным устройством".
3) В день гибели Юрия Гагарина 27 марта 1968 года «руководитель полетов Я.» не соблюдал интервала движения самолетов:
а) Через одну минуту после взлета Гагарина подполковник Я выпустил более скоростной самолет. Из-за этой ошибки УТИ МиГ-15 вынужден был перейти в другую зону.
б) За выполнением задания Гагариным Я. должным образом не следил. Не запросил, почему тот задание выполнил раньше, чем предусмотрено упражнением.
в) После потери связи с самолетом Гагарина подполковник Я. не использовал имевшиеся средства для фиксации маршрута полета самолета.
Приложена карта манёвров самолёта Юрия Гагарина УТИ МиГ-15-3000/4000 до его гибели с указанием количества и высоты полётов других самолётов (1-СУ-11/12000, 2- СУ-15-10000/11000, 2-МиГ-21-5000/7000) находившихся в той же полётной зоне. Причём отмечено, что самолёт Гагарина занимал высоту от 0 до 4500 метров.
После катастрофы появилась версия: гагаринский «МиГ» пересёк так называемый спутный след другого самолёта. Либо резко отвернул, дабы избежать столкновения с ним, и поэтому вошёл в штопор. Грешили на машину, которую в соседней зоне пилотировал командир эскадрильи майор А.
Версию «чужого самолета» активно поддерживал друг Гагарина, космонавт № 2 Герман Титов. В рукописном донесении Герман Титов пишет: «Некоторые большие авиационные начальники допускают полёты без заявок». По его предположениям, среди этих «незаявленных» самолётов мог оказаться и тот, что неудачно пересёк дорогу гагаринской «спарке».
Согласно приложенных документов эта версия оказалась не доказанной, но после расследования на майора А. начали косо смотреть сослуживцы, в результате майор А вынужден был покинуть Звёздный городок.
Во второй статье, написанной через пять лет Александром Милкусом, вопрос о гибели Юрия Гагарина из-за «безалаберности и разгильдяйства» утонул в одной из перечисленных им версий, без ссылок на конкретных людей, но зато пополнился некоторыми существенными деталями:
1) Самолёт, занимавшийся метеоразведкой, приземлился лишь за минуту до вылета гагаринского самолёта.
2) «Чёрных ящиков» на УТИ МиГ-15 не ставили. Были самописцы, записывающие скорость и высоту. В тот день в самописец самолета Гагарина забыли вставить бумажный листок.
3) Полёт должны были вести два радиолокатора. Один отслеживал движение самолетов по курсу (как бы в плоскости), другой - по высоте. Это важно: в одно время в одном районе с УТИ МиГ-15 на разных высотах работали СЕМЬ машин! В этот день высотная РЛС не работала.
4) Курсовая РЛС хотя и работала, но её экран, как положено, через каждые 30 сек не фотографировали.
И опять вопрос о «человеческом факторе» отошёл в сторону, так как при таком положении дел, найти какие-то данные, что было какое-то опасное сближение одного из самолётов, находившихся в зоне полёта Юрия Гагарина, было сделать нельзя, но на этот раз, хотя была сделана какая-то попытка объяснить почему.
В тоже время было обнародовано ещё одно мнение космонавта № 2 Германа Степановича Титова о том, что самолёт Гагарина столкнулся с метеозондом, которые часто тогда запускали, чтобы получить информацию о погоде. Метеозонд - шар, наполненный газом, к которому прикреплена увесистая капсула с приборами. Вот она-то, по мнению Германа Титова и долбанула по фонарю машины. Произошла разгерметизация, и самолёт свалился в пике».
Солдаты и вправду нашли в районе падения УТИ МиГ-15 десятки метеозондов. Все они были старые. Мало того, инженерам удалось разыскать более 94 процентов остекления фонаря самолета. Осколки склеили вместе. Если бы фонарь разрушился на большой высоте, вряд ли бы осколки так кучно легли в воронку. Значит, остекление самолета в воздухе было цело.
В статье 2003 года Андрею Павлову по поводу метеозонда было опубликовано «особое мнение» дважды Героя Советского Союза лётчика-космонавта СССР Бориса Волынова, который сам не раз летал на УТИ МиГ-15 с бортовым номером 18, на котором позже разбился Гагарин:
- В те дни промелькнула информация, что в «лётное время» солдат с метеостанции «случайно» запустил шар-зонд. Приборчик весит восемьсот граммов. Представьте себе, как со скоростью около семисот километров в час он врезается в истребитель. Это же, как из пушки выстрелить! Раздается хлопок, который вроде бы даже слышали свидетели, и кабина разгерметизируется. За эту версию, помню, схватились двумя руками, бросились искать служивого. И не нашли. Как в воду канул.
- Почему?
- Видимо, его начальник почувствовал, каким керосином дело пахнет, и быстро перебросил парня в другое подразделение.
Не буду пока останавливаться на результатах проверки «версии» столкновения самолёта Юрия Гагарина с метеозондом, - сделаю это в другой ближайшей своей публикации на этом сайте, - а пока остановлюсь на «свидетельствах» такого всеми признанного «специалиста», как космонавт Алексей Леонов.
Гибель Юрия Гагарина в версиях и в легендах
Что же могло стать причиной его гибели? Правительственная комиссия после поспешного изучения собранных фактов сделала заключение о том, что МиГ-15 УТИ, с Гагариным и Серёгиным, при выполнении учебного полета просто сорвался в штопор и врезался в землю.
Также имели место разные версии от взрыва в воздухе до разгерметизации кабины, не говоря уже о попадании постороннего предмета (птицы) в двигателе.
Выводы комиссии и официальное заключение многим специалистам показались неубедительными, и высказывание некоторых из них в прессе, скорее поспособствовали к возникновению различных слухов и самых фантастических предположений, но ни как не ни на шаг не приблизили к установлению истины.
Полной глупостью выглядела версия о том, что причиной гибели Гагарина была диверсия со стороны советских спецслужб, из-за того, что он неугоден партийному руководству страны, так как, пользуясь правами народного депутата, пытался бороться с антинародным режимом. Поэтому диверсия была так тщательно спланирована, чтобы никто никогда не смог обнаружить следов её подготовки и проведения.
Другой, наиболее популярной в народе, была быстро подхваченная и растиражированная жёлтой прессой версия (с подачи космонавта Алексея Леонова), что Юрий Гагарин настолько устал (наверно от славы), что стал злоупотреблять алкоголем, и во время тренировочного полёта просто был не совсем трезв. Со временем эта версия обросла пикантными подробностями и в отношении инструктора Юрия Гагарина полковника Владимира Серёгина, относительно его здоровья. Кто-то даже «выяснил», что у Героя Советского Союза Владимира Серёгина, получившего это звание за свои боевые заслуги на войне, в то время, когда Гагарина окончательно во время полёта развезло, в тот самый критический момент, у него случился приступ почечной недостаточности. Мало того, при этом делалась ссылка, на какую-то медицинскую «экспертизу», которая якобы обнаружила содержание алкоголя в теле Юрия Гагарина.
Хорошо, ещё в то время, когда зародилась эта сплетня, начальник отряда космонавтов Н.П.Каманин (с 1960 по 1971 год помощник Главкома ВВС по космосу) посоветовал Алексею Леонову сначала думать, а потом говорить. Но что сказано и не раз пересказано, трудно сходу опровергнуть, и поэтому Н.П.Каманин свой разговор с Алексеем Леоновым, видимо не зря, на всякий случай, опубликовал в своих «космических дневниках» (Н.П.Каманин «Скрытый космос», книга 3, 1967-1968 годы, М., 1999):
30.04.1968. «…Говорил с Леоновым. Я уже не раз указывал ему на излишнюю «разговорчивость», а сегодня посоветовал считать до пяти, прежде чем раскрыть рот. Леонов обиделся за совет, но, припёртый фактами, вынужден был признать, что язык у него иногда опережает мысль.
27 апреля он «от имени командования» дал распоряжение космонавтам прямо с приёма у министра обороны ехать всем в Чехословацкое посольство. Вечером в тот же день он был в больнице у Гагариной и бухнул ей:
«Ты знаешь, Юру и Серёгина обвиняют в том, что они выпивали перед полётом».
На Валентину Ивановну такое заявление произвело удручающее впечатление, и она сказала:
«Ещё одно такое «товарищеское» сообщение, и я, наверное, перестану вас больше утруждать».
Для этого «товарищеского» сообщения у Леонова не было никаких оснований. Абсолютно точно установлено, что 26 и 27 марта ни Гагарин, ни Серёгин не употребляли спиртного. 25 марта оба они присутствовали на 50-летии Крышкевича, но и в этот день почти ничего не пили. Серёгин уже в девять вечера был у себя на квартире…».
Конечно, не обошлось и без версии, что Гагарин, путешествуя по всему миру, был в какой-то стране завербован западными спецслужбами и когда понял, что его «разоблачили» просто таким способом покончил жизнь самоубийством
Разумеется, обсуждая гибель Юрия Гагарина, никак не могли обойтись и без НЛО. По одной из версий Гагарин был захвачен инопланетянами, по другой, он с Серёгиным погиб, от какого-то неизвестного науке воздействия инопланетного корабля на их самолёт, который в результате потерял управление и разбился.
Наиболее популярным одно время был даже бред известной «прорицательницы» Ванги (внештатного сотрудника КГБ Болгарии), которая говорила, что Юрий Гагарин жив и скрывается в США….
Возможно, ближе всего к истине, связанной с гибелью Юрия Гагарина, подобрался, упоминавшийся уже Алексей Леонов. Прошло много времени, и тот, кто мог его одёрнуть в любое время и слить на самого «правдоискателя» компрометирующий материал, стал не опасен, переместившись в иной мир, и стало просто уже можно говорить о том, что тогда не подлежало обсуждению.
Во всяком случае, на пресс-конференции 24 марта 2003 года в Центральном доме журналиста, посвящённой 35-й годовщине со дня гибели первого в мире космонавта Алексей Леонов высказал уже своё другое мнение.
На этот раз он заявил, что в гибели Юрия Гагарина и командира авиаполка Владимира Серёгина, виноват лётчик другого самолёта - «Су-11», который самостоятельно пошёл на сближение с МиГ-15УТИ, нарушив, тем самым, своё полётное задание.
Версия о гибели Юрия Гагарина космонавта Алексея Леонова
В газете «Жизнь за всю неделю» (№ 21 от 23 мая 2007 года) была опубликована статья «Найдите убийцу моего отца! Алексей Леонов разыскивает виновного в гибели Гагарина», в начале которой было написано:
«Дочь первого космонавта планеты Галина Гагарина требует поставить жирную точку в расследовании причин авиакатастрофы 27 марта 1968 года, унесшей жизни Юрия Гагарина и Владимира Серёгина. «Найдите лётчика, погубившего моего отца», – просит дочь первого космонавта».
В статье опубликовано интервью взятое корреспондентом газеты «Жизнь» у Алексея Леонова, где он рассказывает более подробно, на чём основывается его прежняя версия о причине гибели Юрия Гагарина, правда теперь виновником гибели Гагарина он считает не самолёт Су-11, а самолёт Су-15:
Корреспондент:
«…Почти 40 лет назад на самолете УТИ МиГ-15 разбились Герои Советского Союза Юрий Гагарин и Владимир Серёгин. О причинах трагедии народу не сообщили. Ясности нет до сих пор. Версий – невероятных, фантастических – с каждым годом становится все больше».
Алексей Леонов:
– О причинах трагедии сейчас не пишет только ленивый! – возмущается космонавт, дважды Герой Советского Союза Алексей Леонов. – Расскажу факты. Сразу после катастрофы была создана Государственная комиссия из семи человек под руководством Дмитрия Устинова.
Корреспондент:
– Где были вы сами в день трагедии?
Алексей Леонов:
– В тот день, 27 марта 1968 года, я проводил парашютные сборы на аэродроме в Киржаче, недалеко от места трагедии. Погода резко стала ухудшаться: пошел дождь и повалили крупные хлопья снега. Прыжки я прекратил. Стоим возле контрольно-диспетчерского пункта (КДП). Подошел ко мне Коля Рукавишников, он был бортинженером второго экипажа, Валера Быковский подошел. И ждем решения, что делать. В это время мы услышали двойной взрыв! Вот такой.
Леонов берет ручку, линейку и точными движениями вычерчивает на листе бумаги график.
– Видите, по горизонтали – это время, а по вертикали – интенсивность звука от нуля, – объясняет космонавт. – Понимаете, как он прозвучал? Сперва взрыв: «Бууух!», пауза в 1,5 2 секунды, и следом второй: «Бу-буууух!». По интенсивности первый взрыв – это практически характеристика перехода сверхзвукового самолета (Су-11, Су-15, например) через звуковой барьер. А через 1,5 2 секунды – это собственно взрыв.
Через некоторое время мне дают команду: «Домой!», на аэродром «Чкаловский». Расстояние напрямую где-то 80 километров. Я иду, сам за штурвалом вертолета. И по связи все время запрашивают 625 го: «625 й! 625 й!» Не отвечает. Я говорю: «Я 725 й, вы не меня спрашиваете?» – «Нет, попробуй запросить 625 го!». Запрашиваю 625 го. Никакого ответа нет. Это был позывной Гагарина.
На аэродроме не сразу заподозрили неладное. Даже когда самолёт Гагарина и Серёгина уже две минуты находился в земле, его все еще отмечали на радиолокационной проводке. Забеспокоились позже, когда экипаж на базу так и не вернулся.
Алексей Леонов:
- На аэродроме «Чкаловский», – продолжает рассказ Леонов, – подходит инженер полка Слюсаренко и говорит: «Товарищ полковник, 45 минут прошло, как у самолёта Гагарина должно закончиться топливо, а он на базу не вернулся». Я бросился на КДП к генералу Каманину:
- Страшно подумать, Николай Петрович, но в этом направлении не я один, а вся наша группа слышала вот такой двойной звуковой эффект. По-моему, это сверхзвук и взрыв с разницей в 1,5 2 секунды».
Позвонили в Киржач, попросили вертолётчика:
- Посмотри самолёт где-то в этом районе».
Минут через 15 он отвечает:
- В лесу выбросы земли и пар. Или дым.
- Сядь, пожалуйста.
Где-то через час пилот доложил: «Да, видел следы самолета, оттуда идет пар, вода набирается в котлованчик». На место сразу бросились силы поиска и спасения.
Корреспондент:
– Это был точно самолёт Гагарина и Серёгина?
Алексей Леонов:
– Да. Нашли кусочки ткани куртки Серёгина – он был в демисезонной куртке. Чуть позже обнаружили наколенный планшет Юры. Больше никаких следов Гагарина не было. …Поэтому всё равно оставалась слабая надежда – ну, может, катапультировался он. Всю ночь батальон ходил по лесу, кричал, искал хоть что-то. Ничего не было. И только на другой день с рассветом нашли следы и Юрия Гагарина…
Корреспондент:
– Какие?
Алексей Леонов:
– Эксперты-криминалисты дали на опознание всё, что удалось собрать. …Страшно было видеть, что от двух мужественных людей осталось только то, что уместилось в зелёном эмалированном ведре. Я увидел часть плеча и шеи… и родинку. Накануне мы в субботу были с Юрой в парикмахерской в гостинице «Юность» ЦК комсомола. Мне тогда было еще что подстригать. Юре делали «скобочку» – модная тогда была причёска. Я парикмахеру говорю: «Игорь, смотри, у Юры родинка там, ты ее не срежь!» – «Да знаю я!» Родинка миллиметров 5 в диаметре, бархатная, коричневая. …И среди останков на лоскуте кожи я увидел эту родинку. Все. Ждать было больше нечего. Гагарина и Серегина не было в живых.
Корреспондент:
– Но почему после падения самолёта его все ещё продолжали считать возвращающимся на аэродром?
Алексей Леонов:
– Вот в этом-то и вопрос! Если самолёт Гагарина был в земле, то что за самолёт фиксировали в районе его полёта? Вернёмся к тогдашнему состоянию аэродрома. Контроль за воздушной обстановкой в районе испытательных полётов (РИП) обеспечивают – локатор обзорный и локатор высоты. Один из них – локатор высоты – не работал! Это зафиксированный факт. Где-то на 4 тысячах метров, видно, диспетчер отвлёкся, и произошла замена, он начал вести другой самолёт, залетевший в тот же район.
Корреспондент:
– А это возможно?
Алексей Леонов:
– Конечно. Последними словами экипажа были: «Я, 625 й, задание в рейде закончил, иду на рубеж» – на снижение. Это была высота 4000 м. А спустя 55 секунд самолет был уже в земле.
Корреспондент:
– Этот, другой, самолет кто-нибудь видел?
Алексей Леонов:
– Согласно плановой таблице полетов на этот день в РИПе проводили летные испытания самолета Су-15. Работа должна проходить на высотах от 10000 метров и выше. Это записано в акте расследования. Местные жители видели этот самолет, и я с ними беседовал по опознанию.
Корреспондент:
– Что, они так хорошо разбираются в самолётах?
Алексей Леонов:
– Мы проводили следственный эксперимент. Выстроили 10 моделей самолётов. По отдельности опрашивали каждого жителя. Все три показали на Су-15, который летел, вначале у него из хвоста пошёл дым, потом огонь, и затем он ушёл в облака. Значит, летчик снизился, нарушая высоту (он должен был летать на высоте выше 10 тысяч метров, а на 4 тысячах ему нечего было делать), посмотрел, где он находится, включил форсаж и ушел на свой эшелон. При этом он прошёл в облаках рядом с самолётом Гагарина, не видя его! Он мог пройти в пяти метрах от него, в десяти. Но при этом он шёл практически на скорости сверхзвука.
Корреспондент:
– И что из того, что он прошёл рядом с самолётом Гагарина?
Алексей Леонов:
– Самолёт Гагарина и Серёгина попал в возмущённый след Су-15, более мощного самолёта, был перевернут и вошёл в глубокую спираль.
Корреспондент:
– Но Гагарин мог выправить положение?
Алексей Леонов:
– Так он и пытался его выправить! Медицина говорит, что по наличию молочной кислоты и других показателей, экипаж боролся до конца. По срезанным верхушкам деревьев видно, что самолёт не пикировал носом (тогда он только одно-два дерева срубил бы), а шёл на просадке – то есть они его выводили, и им не хватило всего 1,5 - 2 секунды, чтобы вывести самолёт из этого положения. Они были уверены, что у них оставался запас высоты. А его не было!
Корреспондент:
– Тогда почему они были уверены?
Алексей Леонов:
– Поскольку самолёт УТИ МиГ 15 двухкабинный, у него один общий приёмник воздушного давления. Поэтому самолёт давал неправильные показания высоты с ошибкой процентов на 30. Они считали, что, выводя самолёт из-под облаков, у них есть высота. А у них её не было!
Госкомиссия решила не заострять на этом внимания и ограничилась версией, которая устроила всех.
Алексей Леонов:
– Комиссия дала очень обтекаемое заключение: «Самолет совершил резкий маневр, связанный с отворотом от посторонней мишени – воздушный шар, стая гусей. При этом резком маневре самолет попал в непонятное положение, столкнулся с землей, экипаж погиб». И никто не виноват, ни-че-го!
Прошло 17 лет. И вдруг стали появляться публикации в прессе – то Юрий Гагарин жив, то Брежнев его упрятал в психушку. И тогда мы, друзья и кафедра аэродинамики академии им. Жуковского, решили поднять все заново. Запросили Генеральный штаб, нам разрешили взять документы следствия.
Когда мы получили к ним доступ, мои 2 листа я не узнал, они были переписаны. Самое главное, что вместо цифры 1,5 - 2 секунды между двумя взрывами появились 15 - 20 секунд. А это значит, что самолёты «оказались» на разных расстояниях и не имеют никакого отношения друг к другу.
Корреспондент:
…Значит, кто-то это сделал! И догадка была верной.
Алексей Леонов:
– В последний раз в Доме журналистов была встреча, на которой присутствовал и Степан Микоян. Мне говорят: «Такого не может быть!» – «Хорошо. Я соглашусь с вами при одном условии. Как фамилия лётчика, который был в это время в зоне? Вы же не отрицаете, что он там был?» – «Нет» – «Ну так назовите его фамилию». До сих пор никто мне его не назвал. По-прежнему действует директивное указание не озвучивать его имя. …Но это только подтверждает, что моя версия верна.
Больнее всех выслушивать надуманные причины катастрофы – в непрофессионализме летчиков, в отсутствии летных навыков у Гагарина, ошибке пилотирования Серегина – родным Гагарина и Серегина. Дочь первого космонавта Земли Галина Гагарина тяжело переживает спекуляции на имени отца.
Галина Гагарина:
– Как я могу к этому относиться? Плохо. Масса людей, которая ни на чем другом не может зарабатывать, зарабатывает на этом. И хотя обвинить конкретного летчика в гибели отца сложно, но если бы в этой истории была бы поставлена точка и озвучена фамилия того летчика, вся эта пена наконец сошла бы на нет. Найдите этого летчика!
О лётчике, который нарушил задание:
Впрочем, по другим данным, Алексей Архипович все же нашёл лётчика Су-15. Его коллега по расследованию причин гибели Гагарина нынешний заведующий кафедрой аэродинамики Военно-воздушной академии им. Жуковского Александр Желанников рассказал:
Александр Желанников:
– Леонов рассказывал, что все же узнал фамилию летчика и позвонил ему: «Это ты, сволочь, виноват! Если б они летели и тебя там не увидели, и ты не создал бы струю, в которую они попали, они были бы живы». А тот отнекивается. Понимаете, вина его только в том, что он нарушил полётное задание. Он должен был летать на сверхзвуке на высоте 10.000 метров. Ему нечего было делать на этих 3 - 4 тысячах.
Вызывает, правда, некоторое удивление с какой нарастающей последовательностью начинает раскручиваться версия о виновности какого-то лётчика, нарушившего плановое задание и пролетевшего рядом с самолётом Юрия Гагарина. Возможно, на неё и списали бы вскоре его гибель, но тут, как-то совсем не к стати, для её «авторов», была опубликована в газете «Московский комсомолец». Эта «версия» гибели Юрия Гагарина может показаться, вообще маловероятной, хотя, как шутят учёные о гипотезах - «может, она ещё недостаточно безумна, чтобы быть правильной?». В статье «В деле Гагарина - новые детали», опубликованной в Московском Комсомольце (№ 25707 от 1 августа 2011 года), говорится о том, почему обломки МиГ-15, на котором разбился Юрий Гагарин, сорок с лишним лет хранились в Кремле:
«В деле Гагарина - новые детали»
В виду того, что статья написана и форме размышлений журналиста Екатерины Сажневой и в виде её интервью с Александром Акимовым, то после традиционного газетного анонса, она будет представлена в отредактированном виде, только, как интервью, без каких либо правок и сокращений текста:
«Уже 43 года с того самого дня, как погиб Юрий Алексеевич Гагарин, я храню обломки его истребителя у себя на Старой площади.
Мне 83 года - и я очень хочу дождаться, чтобы специалисты раскрыли одну из главных загадок ХХ века - его гибель.
Сам я убежден, что с помощью современного спектрального анализа на этих кусках будут обнаружены следы взрывчатого вещества ракеты «С-200» класса «земля-воздух»».
Екатерина Сажнева:
«Три куска темной пластмассы, один из которых обмотан проволокой, похожей на медную, на другом — аккуратно приклеен квадратик бумаги с надписью «27 марта 1968 года», а третий просто так себе кусок — без каких-либо опознавательных примет — лежат передо мной. Части приборной доски того самого «МиГа».
По официальным данным, обработанные антикоррозионным составом и запаянные в герметичные емкости обломки упавшего гагаринского «МиГ-15» до сих пор тщательно и секретно хранятся в подмосковном 13-м государственном НИИ Министерства обороны и в полной неприкосновенности ждут своего часа, своих экспертиз. Но вот они, эти самые обломки.
Есть вечные темы, писать на которые дело неблагодарное — слишком многое уже писано-переписано. Один из таких сюжетов — гибель первого космонавта Земли.
От вполне реальных версий случившегося: «Гагарину и Серегину не хватило 200 метров высоты, чтобы выйти из крутого пике». До совершенно параноидальной гипотезы: «Гагарина унесли инопланетяне».
Новые технологии сменяются новейшими... Человечество готовит экспедицию на Марс, по одному только тонкому волосу можно раскрутить всю спираль ДНК...
Но результаты правительственного расследования знаменитой катастрофы, произошедшей 27 марта 1968 года над селом Новоселово, что неподалеку от Киржача, почему-то не обнародованы до сих пор. И заключение экспертизы останков «МиГа-15» засекречено тоже.
...Наверное, человек сентиментальный, держа в руках эти кусочки старой пластмассы, почувствовал бы нечто вроде трепета — я же думаю только о том, что совсем не разбираюсь во внутренностях истребителей, и если бы не личность того, кто их принёс, и не полная уверенность в том, что мой собеседник говорит правду (то есть, по крайней мере, преднамеренно не лжет), я бы, пожалуй, с легким сердцем отказалась от этой «сенсации». «Гагаринские обломки» мне предоставил Александр Акимов.
Александр Акимов:
— «При дворе» на Старой площади, тогда это называлось Хозяйственное управление Совета Министров СССР, я состою с того самого трагического 68-го года…
начинает он свой рассказ. Характеристики с работы, подшивки газет об Акимове, в своё время абсолютном чемпионе СССР и первом чемпионе Европы по радиопеленгации — «охоте на лис», в отдельном конверте — фотографии, подписанные ему первыми лицами государства:
- «В память о Жуковке-2. С уважением. В.Молотов». 1978 год.
- «Лучшему Мастеру по ремонту и настройке телевизоров» — на обратной стороне размашисто-дарственная надпись легендарного летчика Александра Покрышкина.
…Моя личная автобиография напрямую никак с гагаринской историей не связана, — кивая на бумаги, сразу же поясняет Акимов.
— Я показываю вам свои документы, чтобы вы просто знали, с кем имеете дело. Я не человек с улицы. В 68-м я был принят в ХозУ Кабмина СССР на должность старшего телевизионного мастера, обслуживал первые отечественные «Рубины», которыми пользовалась в те времена вся политическая элита. Моя мама в 30-е годы тоже трудилась в Кремле старшей сестрой-хозяйкой, а до 1951 года я сам служил в военной контрразведке СМЕРШ. Таких, как я — людей из ближнего круга обслуги, — всегда проверяли тщательнейшим образом: ведь мы работали с членами ЦК, правительства, «при дворе» — случайные и ненадежные на такие должности не попадали.
Завершив своё предисловие, Александр Егорович наконец начинает рассказывать о том, как попали к нему, «простому» телевизионному мастеру, «гагаринские» обломки:
— Я не мог рисковать своей работой. Но и выбросить эти исторические обломки не мог.
Ничего удивительного на самом деле нет: малая родина моя, откуда родня родом, как раз в районе того самого Новоселова, где упал «МиГ-1», — там церквушка до сих пор цела, где меня крестили. Неподалеку от неё Гагарин и разбился...
В тот день, 27 марта, мой брат Михаил вместе с одним старичком-фронтовиком ходили за хлебушком, в пекарню, что была в Новосёлове. Когда возвращались обратно, оба услыхали, как над их головами что-то хлопнуло, потом раздался взрыв, подняли глаза — на них обломки летят. Они ещё подумали, что война началась — потому что самолёт сбили. Тогда ведь все ещё помнили, как оно бывает... Они услышали два хлопка, то есть, по всей видимости, взорвались две ракеты класса «земля-воздух». Одна, как я предполагаю, взорвалась под левым крылом «МиГа», вторая самоликвидировалась в воздухе. Конечно, они сначала не понимали, что это был за самолёт, но что в него попала ракета — у них сомнений не возникло.
Екатерина Сажнева:
— А вы где находились в это время?
Александр Акимов:
— Я был в Москве. Когда по радио передали, где именно Гагарин разбился, сел в свой мотоцикл «Урал» и помчался к родным. Там уже оцепление. Командовал всем Герой Советского Союза Николай Каманин. Я подошёл к одному из офицеров, объяснил, где работаю и что лично был знаком с Юрием Алексеевичем, и мне разрешили пройти за ограждение.
Екатерина Сажнева:
— Так вы были знакомы с Гагариным?
Александр Акимов:
— Гагарина я действительно немного знал. В 60-м году я стал чемпионом Европы по «охоте на лис», меня выбрали членом Центрального комитета ДОСААФ, у нас проходили конференции, и как-то на них присутствовал Юрий Алексеевич. Вот и всё наше знакомство. Но такие подробности я, конечно, офицеру не рассказал...
...Я увидел, что правое крыло истребителя срезало берёзки, что его хвост ушёл глубоко в торфяную яму — у нас места болотистые, торфяные. Яма была полностью заполнена водой. Метров в пятнадцати от неё, не долетев, валялось правое крыло самолета и колесико от шасси.
Левого крыла нигде не было. Ни запаха нефти, ничего. Я постоял немного, помолчал, вернулся обратно — разумеется, ничего с того места я взять не мог, за мной наблюдали.
Солдаты обходили дома, расспрашивали местных: кто и что видел, кто унёс домой обломки — они же, считай, деревенским прямо на головы посыпались. Разумеется, люди всё честно рассказывали. Кто же знал, чем оно обернётся? Буквально через несколько дней все «вещдоки» были у народа изъяты, запакованы в железные баки и увезены.
А мой шурин, брат моей жены Слава Горчаков поднял свой обломок «МиГа» около поповской сторожки, что неподалеку от деревни, — и его в это время никто не видел. Слава был неболтливый. Схватил обломок — и бежать. Дома сразу отдал его мне — от греха подальше, а я уже отвез в Москву...
Екатерина Сажнева:
— Зачем? Как настоящему советскому человеку вам не хотелось «приобщить» его к официальному расследованию?
Александр Акимов:
— Я служил в СМЕРШе, Катя. Я понимал: меньше говоришь — целее будешь. Особенно с моей работой. Я чувствовал, что история мутная, и связывать своё имя или своих родных с ней не стоит: неспроста солдатики ходили по полям с металлоискателями — они искали остатки взорвавшейся ракеты. Скорее всего, они и не понимали, что ищут, — но я-то прошел войну. Мне не были нужны проблемы. Но и выбросить такую историческую вещь я не мог. Обломки я спрятал на Старой площади, в Совете Министров СССР, в рабочем столе — наверное, это было самое безопасное место во всем Советском Союзе.
Екатерина Сажнева:
— И на этом забыли?
Александр Акимов:
— Нет. В тот же год летом, в июне, я взял отпуск и снова поехал в наши края. Я не знал, что хотел найти. Расспрашивать жителей о случившемся было, разумеется, опасно. Хотя разговоры ходили разные долго, врать не стану: трагедия была для людей, что у нас разбился Гагарин!
А неподалёку от церкви, над которой и сбили «МиГ» — я вам о ней уже рассказывал, — работал маленький магазинчик. В нём, единственном, продавалась местная бормотуха — портвейн, настоянный на травах. Все наши мужики здесь отоваривались. Как-то я увидел около входа ПВОшников — старший офицер и помладше: майор и младший лейтенант. Они ехали в местечко Дубки, где стояла их часть, — от аэродрома Киржач Дубки находились в 12 километрах.
Офицеры уже «хорошие» были. Спорили о чем-то — я навострил уши: речь шла о некой «ракете, которая попала». «Первая попала или вторая?» — было видно, что эти люди страшно переживают из-за чего-то, что они в чем-то каются, мучаются, что этот разговор длится не один день и что по-трезвому он не ведётся.
С пьяных какой спрос — я подошёл и поинтересовался: не о Гагарине ли они говорят, не в его ли «МиГ» попала их ракета? И какая попала — первая или вторая? Они оба были очень пьяные. Они мне признались, что первая...
Но они не были виноваты. ПВОшники — какая им разница, куда ракеты пускать? Им была дана команда. Вдруг это самолёт-разведчик летит, как Пауэрс в 60-м? А на истребителе Гагарина, как я понял, в тот день почему-то отсутствовал прибор «свой-чужой», и идентифицировать его не сумели.
Екатерина Сажнева:
— Вы не спросили имена этих людей или их должности?
Александр Акимов:
— О чем вы говорите, Катя! Проявлять интерес к теме я не мог... Одно дело — по пьяной лавочке сболтнуть лишнее и совсем другое... Да, эти люди, вполне вероятно, что-то подозревали — не дураки же они были, сложили два плюс два... Через несколько недель я узнал, что их часть в Дубках расформировали — остались одни столбы за колючей проволокой. И где сейчас тот майор и лейтенант, живы ли они — я не уверен. К слову сказать, в наших краях многие меж собой судачили, что произошло, что не по глупости ас Серёгин разбился, не из-за плохих погодных условий, или метеозонда, или еще чего, но — «меньше знаешь, целее будешь»... Со временем старики поумирали, а молодые забыли.
Екатерина Сажнева:
Они лежат передо мной — три последних кусочка «МиГа» Гагарина.
Александр Акимов:
— Хочешь взять их себе? Ты журналистка, тебе легче будет добиться проведения экспертизы.
Екатерина Сажнева:
Я отказываюсь: боюсь потерять, да и вообще... Акимов вздыхает.
Говорят, должно пройти полвека, прежде чем самые тайные события истории станут явными.
После гагаринской гибели миновало уже 43 года.
Через пять месяцев после авиакатастрофы — 18 августа 1968 года — госкомиссия сформулировала заключение о расследовании ее причин, но обнародованы эти сенсационные материалы так никогда и не были.
Кто-то считает, что произошло это из-за событий в Чехословакии — не до Гагарина стало. Но возможно, что Политбюро утаило правду о расследовании совсем по иным причинам.
Обломки же «МиГа-15» и сегодня тихо и бесполезно вроде бы лежат себе в спецхране НИИ Минобороны.
Александр Акимов:
— Говорю тебе как контрразведчик: по моим сведениям, никаких реальных обломков самолёта в НИИ Минобороны давно уже нет — из моей деревни они были вывезены на завод «Серп и Молот» и там вскорости уничтожены — все концы в воду, никто и никогда их больше не увидит. Если бы они были там, данные экспертизы бы давно рассекретили, а не множили слухи и версии», — уверен Александр Акимов.
Екатерина Сажнева:
Акимов не выдаёт источники своей информации:
Александр Акимов:
— Зачем тебе — это всё домыслы. Вот кусочки приборной доски «МиГа» — это да, это материальные доказательства. Если проведут анализ, сразу станет понятно, что за тип самолёта перед нами, из какого района земля, оставшаяся на нем, и что за взрывчатое вещество, если оно все-таки было, стало причиной его гибели...
…На одном из моих обломков сохранилась чья-то кровь, — продолжает Александр Егорович. — Смотреть на неё было неприятно — честно говоря, я тот кусок отломил и подарил одному своему дальнему родственнику. Я только особо доверенным людям говорил о том, что за реликвию храню у себя. Можно пересчитать по пальцам. И ни один меня не выдал.
Я занимался этой темой много лет, и, не привлекая к себе интереса, мне всё-таки удалось пообщаться с людьми, которые были близки к Гагарину и Серёгину в те последние часы, и я считаю, что эта версия — что «МиГ-15» был подбит нашей же ракетой — наиболее правдоподобная, и именно поэтому от нас до сих пор скрывают, что тогда случилось, была ли эта гибель случайностью, роковым стечением обстоятельств, преднамеренным убийством...
Екатерина Сажнева:
...или, к примеру, обычным российским разгильдяйством, — думаю я. Александр Акимов — заслуженный и старейший кремлевский телемастер. По странной иронии судьбы, именно ему много лет подряд доверяли отвозить в Звёздный подарки от Кабмина — новенькие телевизоры — вернувшимся на землю новым покорителям космоса.
Почему он молчал?! (Почему и знаки препинания - вставка Константина Коханова).
Молчал, когда его постоянный радиопозывной UA 3 AG услышал на орбите космонавт Сергей Крикалёв, ответил на него, и радиолюбители познакомились.
Молчал, когда — вот уж совсем невероятное совпадение! — выгуливал в своём дворе кота Тимофея, а рядом держала за поводок шотландскую овчарку Ферри вдова Юрия Гагарина.
Я недоуменно переспрашиваю:
— Как так?
Александр Акимов:
— Да вот так, — кивает головой Александр Егорович. — Мы ведь с Гагариными были прописаны в одном и том же доме. Дочка моя Лена играла в одной песочнице с Галей Гагариной. А Валентина Ивановна — её давно уже, кстати, не видно, она больше в Звёздном живёт, — всё восхищалась нашим котом Тимофеем. О животных мы с ней и говорили. А о чем ещё? А зачем?..
Екатерина Сажнева:
— И неужели никогда никому не хотелось рассказать, что вы храните?
Александр Акимов:
— А зачем? — упрямо повторяет Акимов. — Я прекрасно понимал, что не могу рисковать ни службой, ни семьёй. Но и выбросить эти обломки не имел права. Муж дочери, мой зять, генерал, как только я заводил разговор на эту тему, мне всегда правильно отвечал: «Дед, оно тебе надо?..» Он, кстати, и сейчас не знает, что я все же решился... Пару раз, уже в наше время, я брался писать письмо президенту, хотел передать обломки для экспертизы — и откладывал...
Так они и пролежали на Старой площади сорок с лишним лет — пережили генсека Брежнева, страну, шурина моего Славку Горчакова, который их отыскал... Но сейчас я сам уже в преклонных годах — и всё-таки должен отдать их в официальные инстанции, потому что понимаю, что в моём столе, возможно, хранится разгадка гибели Гагарина.
Сразу же у меня напрашивается вопрос, что по поводу этой «сенсационной» публикации могут сказать признанные «специалисты» этого форума. Или хотя бы о «версии Леонова», не говоря уже о том, что в своём письменном донесении дал знать, о таких товарищах, как А.Л.Кадомцев, компетентным органам космонавт Герман Титов. Не называя конкретных фамилий, он, ясно давал понять, о ком его речь, говоря, что «некоторые большие авиационные начальники допускают полёты без заявок», и что по его предположениям, среди этих «незаявленных» самолётов мог оказаться и тот, что неудачно пересёк дорогу гагаринской «спарке».
Причины инцидентов в авиации
Причиной инцидентов в авиации, почти всегда, является человеческий фактор
Говоря о достоверности свидетельств об инцидентах в авиации, нельзя обойти причины их возникновения и не признать, что в большинстве случаев, их можно «списать» на человеческий фактор.
Ещё понятно, когда на войне, «выходцы» из простого народа, в генеральском или в маршальском звании, говорили, что «война всё спишет», любые неоправданные людские потери, когда, даже, по словам самого известного полководца, Четырежды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Георгия Жукова простая человеческая жизнь не представляла никакой ценности. До сих пор ещё спорят, - к нему ли относятся брошенные в пылу полемики слова, - что «солдат не зачем жалеть, они ничего не стоят, бабы их ещё нарожают, а танки нужно не только сделать, но ещё за них деньги заплатить».
Говорил ли Маршал Жуков дословно так о солдатах или нет – это не имеет теперь никакого значения, когда уже точно известно, что всё было действительно так и в немалой степени, многочисленные, ничем не оправданные потери наших войск во время войны, это его основные «подвиги». И как этого маршала «официально» не чтят, но солдаты во время войны и после с большим уважением и теплотой относились к маршалу Константину Рокоссовскому, который намного чаще Жукова бывал в окопах, и непосредственно во время боя, смог прочувствовать, какого там солдату, и насколько ему дорога своя жизнь.
Война закончилась, но мало, что изменилось. И пусть «прошлые заслуги» ценились уже не так высоко, но отношение в армии к солдатам и к младшим офицерам со стороны стоявшего над ними «начальства» от командира дивизии, до главнокомандующих родами войск, оставалось таким же, как в военное время и ничего не изменилось даже до сих пор.
Мной специально были предложены Вашему вниманию рассказы штурмана Владимира Ханкиншиева, о его службе в авиации. В них отражено не только хамское и пренебрежительное отношение его дивизионного начальства, переведённого на службу в авиацию из зенитно-ракетных войск, ко всем младшим по званию лётчикам-офицерам, но также и моральные качества Главкома войск ПВО Маршала Советского Союза П.Ф.Батицкого.
Особенно то, как Главком ПВО сопоставил, поданный ему, прямо в самолёт, в дорогом сервизе обед, с хорошей подготовкой лётного состава, даже не сходя с трапа, и сразу же, вместе с этим сервизом, улетевшим инспектировать другую часть.
А рассказ о том, что делалась в авиации, для создания «удобств» Министру обороны СССР Д.Ф.Устинову, в частности, чтобы «его превосходительство», в спешно построенном деревянном туалете, могло воспользоваться импортным унитазом, просто поставленным и примороженным на бетонной плите, это вообще иллюстрация нашей повседневной жизни.
Но если такое отношение было к младшим офицерам-лётчикам, то, какое тогда могло быть отношение к простым солдатам срочной службы? С ними вообще можно было не считаться и смотреть, на них, как на бессловесное стадо, согласно Устава воинской (гарнизонной) службы, обязанное «стойко переносить все тяготы армейской службы», и согласно Присяги – «беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников».
В то же время эти самые начальники, взять хотя бы Главкома авиации ПВО генерал-лейтенанта А.Л.Кадомцева, считали, что всякие там армейские «уставы и ими же утвержденные положения и инструкции», их самих не касаются.
Меня на этом форуме уже упрекнули, что я сужу о причинах гибели А.Л.Кадомцева и о его профессионализме, как будто тогда находился, вместе с ним, в одноместном самолёте МиГ-25П:
Сергей Бурдин: «…Пожалуй, Вы «прошлись» по Кадомцеву значительно сильнее, чем Електрон Миронович (Евглевский) по Рыженкову. Но ведь Евглевский всё же был в первой кабине во время развития событий, а Вы с Кадомцевым во Владимировке вместе были?!»
Учитывая, что для Сергея Бурдина Электрон Миронович Евглевский «абсолютный авторитет», то не буду его разубеждать в этом, а просто предоставлю слово самому полковнику Евглевскому.
То о чём я уже говорил, как ни странно, подтверждается тем, что он сам рассказал о А.Д.Кадомцеве 16 августа 2008 года в незапланированной беседе за столом Александру Мелихову (участнику встречи ветеранов Московского округа ПВО в посёлке «Заря»), когда, возможно, потеряв нить рассуждений, немного отвлёкся от темы основного разговора:
«Однажды на севере я был свидетелем такой ситуации: Кадомцев садится в кабину Як-27, погода ниже минимума. И по радио происходит интересный разговор (с руководителем полётов):
- Разрешите запуск?
- Нет, запуск не разрешаю.
- Вас понял, запускаю.
- Разрешите выруливание?
- Выруливание запрещаю!
- Понял, выруливаю!
- Разрешите на полосу?
- На полосу запрещаю!
- Вас понял, выруливаю на полосу!
- Разрешите взлёт?
- Взлёт запрещаю!
- Вас понял, взлетаю!..»
А всё дело в том, что он, как опытный лётчик в должности зам командующего авиацией ПВО, мог позволить себе «скорректировать погоду» и разрешить полёт ниже установленного минимума, а РП дать на это разрешение – нет.
Я фокусами, конечно, не любил заниматься, но пару раз таким же своим инспекторским правом тоже приходилось пользоваться…»
(http://aviaforum.ru/showthread.php?t=14155&page=126).
Ну, вот, кажется, мы и пришли к логическому концу этого постоянного желания «скорректировать погоду», которое привело к гибели генерал-лейтенанта А.Д.Кадомцева. А заодно и чем были вызваны «путаные» объяснения катастрофы ТУ-128, сделанные Э.М.Евглевским, не без помощи того же А.Д.Кадомцева, о которых уже было рассказано в моих публикациях на этом форуме.
Поэтому, мягко говоря, считаю опубликованные свидетельства Э.М.Евглевского о катастрофе управлявшегося им самолёта Ту-128, стремлением даже гибель штурмана В.А.Рыженкова списать на плохое знание им матчасти, а не на тот «бардак» в авиации, который только прогрессирует, как неизлечимая болезнь, до настоящего времени.
Что к этому стоит добавить? Разумеется мнение авторитетных специалистов, их неуклюжие попытки оправдать поведение во время пожара на МиГ-25П А.Л.Кадомцева, сделанные после его гибели Заслуженными военными лётчиками СССР Николаем Москвителёвым и Степаном Микояном.
В книге Н.И.Москвителёва «Линия жизни» (М., Наука, 2004), Председателя Совета Клуба заслуженных лётчиков и штурманов, Заслуженного военного летчика СССР, о гибели А.Д.Кадомцева, написано достаточно подробно:
«…Кадомцев завернул во Владимировку (Ахтубинск) по пути из командировки. Завершались совместные государственные испытания самолёта МиГ-25П, и его визит в институт был закономерен. В это же время в Ахтубинске находились четверо наших лётчиков из авиации ПВО страны: наш инспектор Лев Иванович Русаков и трое пилотов из Саваслейки (Зубанков, Ментюков и Чаплыгин).
Они прошли специальный курс обучения и готовились первыми из войсковых лётчиков вылететь на самолёте МиГ-25П. Каждому было запланировано по 2 полёта.
Кадомцев принял решение слетать на МиГ-25П вместе с ними и один полёт Зубанкова отобрал себе.
Утверждали, что это был не первый его полёт на МиГ-25П, что он был готов к полёту и хорошо знает самолёт.
Знал он и то, что сигнализация о пожаре на МиГ-25 часто срабатывала ложно, когда пожара на самом деле не было.
И вот после взлёта Кадомцева в эфире раздался резкий женский голос: «Пожар двигателя» (при этом сообщалось, левого и правого и назывался индекс самолёта).
Можно понять состояние генерал-лейтенанта, командующего авиацией ПВО страны, который к тому же, вероятно, не подстраховался разрешением на этот полёт со стороны Главнокомандующего. А Маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий был крут на расправы в таких случаях.
Итак, пожар? А может быть - нет? Сколько было ложных срабатываний! Сомнения... Кадомцев спокойно передал по радио: «Что-то тут у меня девица кричит».
Потом кое-кто пытался слово «что-то» истолковывать как некомпетентность. На самом же деле пилот уже развернулся против направления взлёта и шёл над полосой, вероятно, ожидая подтверждения пожара с земли. В это время ведущий летчик по испытаниям МиГ-25 Норайр Вагиканович Казарян подходил к зданию КДП и увидел свой подопечный летательный аппарат со шлейфом чёрного дыма.
Он бросился вверх по лестнице с криком «Катапультируйся! Катапультируйся!»
Спорным было и то, что Кадомцев не смог правильно ввести в действие катапульту, хотя конструкция (впоследствии усовершенствованная) и могла позволить такую ошибку.
В развороте над Ахтубой самолёт взорвался. Мы хоронили Кадомцева на Новодевичьем кладбище. А через год один рыбак обнаружил в воде остатки парашютной системы с фрагментами человеческого тела. Провели подзахоронение.
Целый год единственными слетавшими на МиГ-25П военными летчиками, не считая испытателей, был маршал авиации Савицкий и те четверо, что успели вылететь в Ахтубинске. Самолёт доиспытывали.
Ровно через год продолжить лётную эксплуатацию МиГ-25П в войсках совершенно случайно первым выпало мне (у Игоря Ментюкова, стоявшего рядом, не запустился двигатель). С этих полётов в Саваслейке начиналась тяжелая и славная эпопея освоения самолёта МиГ-25П».
В книге С.А.Микояна «Мы - дети войны» (М., 2006) переговоры А.Л.Кадомцева с руководителем полётов о пожаре изложены несколько полнее, и по ним уже можно сделать более правдоподобное предположение о том, что произошло на самом деле:
«…Кадомцев спокойным голосом передал: «Тут вот девушка говорит о пожаре. Что это значит?»…
… Руководитель полётов ответил:
- «Это значит, что у вас пожар!»
Кадомцев спросил по-прежнему довольно спокойным голосом:
- «Так что же мне делать?»
Руководитель полётов сразу же скомандовал:
- «Отвернуть вправо на 30 градусов и катапультироваться!» - и затем повторил слово «катапультироваться» несколько раз.
… После команды руководителя полётов он отвернул немного вправо, в сторону степи, потом почему-то начал разворачиваться влево.
Наблюдавшие увидели какую-то вспышку на самолёте, подумали, что лётчик катапультировался, но парашюта не было видно, а самолёт стал снижаться. Позже выяснилось, что он упал в реку (проток Волги).
После команды руководителя о катапультировании Кадомцев по радио ничего не передавал. Незадолго до падения самолета была какая-то попытка передачи, но разобрать даже при специальном исследовании ничего не смогли…
…Почему Кадомцев не катапультировался, так и не выяснили. Одно из записанных в акте предположений исходило из того, что Кадомцев в основном летал на самолетах ОКБ Сухого, а на них катапультирование производится ручкой, расположенной справа на поручне кресла. На МиГах примерно, на этом месте находится ручка рассоединения привязных ремней.
Если Кадомцев по ошибке потянул за эту ручку, катапультирование уже было невозможным.
Однако готовивший его к полёту (вместе с Вадимом Петровым) Норик Казарян спросил, когда Кадомцев уже сидел в кабине, помнит ли он, что держки катапультирования находятся между ног, и Кадомцев подтвердил, что он это хорошо знает…».
Теперь о главном, что относится непосредственно к теме «Достоверность свидетельств об инцидентах».
Главком авиации ПВО генерал-лейтенант А.Л.Кадомцев, это всё-таки был в первую очередь не только заслуженный лётчик, а ответственный руководитель всего комплекса находящихся в его подчинении служб и авиационных частей, которые должны были обеспечивать охрану воздушного пространства Советского Союза.
Но кроме лётчиков, и офицерского состава различных аэродромных служб, не менее важную роль, наряду с сержантами-сверхсрочниками и гражданскими служащими советской армии, для обеспечения функционирования этого комплекса, играли также солдаты срочной службы, которые занимались не только охраной военных гарнизонов и авиационной техники, но также занимались её обслуживанием и ремонтом. И что не менее важно, не только под руководством своих командиров, но не так уж и редко, занимаясь этим самостоятельно, ввиду отсутствия своего начальства по уважительным причинам, как при нахождении в очередном отпуске, так и в случае болезни.
Казалось бы Главком авиации ПВО, как говорил в поэме «Бородино» об одном полковнике М.Ю.Лермонтов, должен был быть «слугой Царю, отцом солдатам». И хотя обязанности «слуги» он соблюдал добросовестно, не досаждая «вельможам при царском дворе» своими просьбами, по поводу присвоения очередного звания или вручения ему внеочередных наград, но воспитание «детей» - солдат срочной службы, поручал, кому придётся. В этом деле он имел действительно особый талант, поручать первоначальную подготовку солдат перед присягой, даже не просто дуракам, а явным дебилам.
Получилось так, что с поступлением после учёбы в техникуме в институт на вечернее отделение, я получил, по принятому в 1966 году Постановлению правительства, отсрочку от службы в армии. Правда этой отсрочкой я пользовался не долго, только до конца декабря 1966 года, и к изумлению родителей и ещё больше своих коллег, в одном из работавших на оборону страны НИИ, написал заявление в райвоенкомат с просьбой призвать меня на службу в армию. В военкомате этому настолько удивились, что даже машинально вернули мне паспорт, который я не знал куда деть, даже когда в голом виде предстал перед медицинской комиссией, после произведённой дезинфекции и санитарной обработки одежды на городском сборном пункте 11 января 1967 года.
На следующий день, 12 января 1967 года, я оказался в Горьковской области, в числе 50-ти москвичей в карантине саваслейского гарнизона. По соседству был такой же деревянный барак для примерно такого же количества призывников из Ленинграда.
Надо отметить, что зимы в Горьковской области в начале 1967 и в начале 1968 годов были очень лютыми, с морозами ниже сорока градусов, причём в течение длительного времени. Так, что, как видите, для московских и ленинградских новобранцев, тогда было выбрано самое подходящее время построений на плацу и проведения на нём строевых занятий.
О службе в Советской Армии
Служба в армии подчинялась жёсткому распорядку дня, который, наверно, как и сейчас, был доведён до полного идиотизма. Во главе угла всей разработанной системе внутреннего распорядка стоял доведённый до абсурда принцип, записанный в уставе, что «солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы».
С этим «принципом» в числе, примерно ста новобранцев из Москвы и Ленинграда, Константин Коханов сразу столкнулся в армии, ещё находясь в «карантине», где проводилось, окончательное медицинское освидетельствование, делались все необходимые прививки, и проводилась первоначальная воинская подготовка до принятия присяги.
По прибытии в воинскую часть (148-й Центр боевого применения и подготовки личного состава авиации ПВО) вблизи села Саваслейка, примерно в 12 км северо-западнее города Кулебаки, 12 января 1967 года всех новобранцев постригли под машинку наголо, свели в баню, выдали обмундирование, в том числе с учётом зимнего времени, по паре кальсон. Затем разместили в карантине, в двух стандартного типа деревянных бараках, рядом с лесом, раздельно – в одном бараке москвичей, в другом ленинградцев, так как термин «питерских» в столичном обиходе ещё не употреблялся.
Дальше пошло «прохождение» (в смысле муштры на плацу) «курса молодого бойца», который в основном сводился к обучению строевым приемам, быстрым подъёмам (подняться с постели, одеться и встать в строй пока догорает спичка), заправке постелей так, чтобы полоски на всех кроватях были на одной линии и в заучивании Устава караульной службы.
Обучением строевыми приёмами занимались два ефрейтора с Украины, так что пословица «хохол без лычки (без красной ефрейторской полоски на погонах), как бык без хвоста» – явно имело под собой давние исторические корни, и не вызывала ни у кого никаких сомнений. Это был смысл их армейской жизни – заставить новобранцев беспрекословно выполнять отдаваемые ими команды, как и всех вышестоящих командиров.
Одно обстоятельство несколько умеряло их начальствующий пыл, - это установившиеся надолго в Горьковской области сильные морозы, которые, как правило, с утра, были ниже сорока градусов, иногда приближаясь к 45-ти.
Новобранцам было смешно смотреть при отработке строевых приёмов друг на друга, на обледеневшие от дыхания от бровей до подбородка на шапках-ушанках лица, до тех пор, пока один из них не отморозил себе щёки. После этого строевые занятия на плацу свели до минимума и даже физзарядку стали проводить в казарме и уже под наблюдением не только старшины, но даже офицера.
Стоит отметить одну немаловажную деталь - расположения в гарнизоне деревянных бараков карантина – прямо от них, через дорогу, была баня. Прошла первая неделя, и нижнеё бельё у новобранцев стало чёрным от угольной пыли, потому что автономная паровая система отопления казармы отапливалась кочегаркой, расположенной в ней же и к тому же рядом с её входом, что только способствовало, чтобы сажа из кочегарки потоком холодного воздуха заносилась внутрь жилого помещения.
К большому удивлению новобранцев, после первой недели «учёбы» в карантине, их не повели в баню, объяснив тем, что пока для них, нет «окна» и придётся немного потерпеть и вообще, все они, должны понимать положения устава, где ясно сказано, что «солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения военной службы». Последнее заявление, ничего, кроме коллективного возмущения вызвать не могло, но все, думая, что через день два в баню всё-таки поведут, получили чистое бельё и на том успокоились.
Когда же прошла вторая неделя и опять не повели в баню, мотивируя теми же причинами, терпению новобранцев пришёл конец. Они сначала пожаловались старшине, потом старшему лейтенанту, назначенному начальником карантина.
Начальник карантина вообще сказал, что он написал рапорт по поводу бани начальнику гарнизона, но в армии не принято напоминать начальству, когда и какое оно должно принять решение, поэтому придётся ждать, сколько нужно и вообще….
Когда новобранцам в третий раз за две недели сказали, что они «стойко… и так далее, должны терпеть», когда их поведут через дорогу в баню, они решили отказаться от обеда или попросту объявить голодовку.
В те годы в знак протеста в разных странах, кто-нибудь всегда голодал от коммунистов в тюрьмах, до борцов за свободу и демократию у стен парламентов и резиденций президентов, о чём без конца упоминала советская пресса. Вот и новобранцы решили пойти тем же путём, но без выдвижения политических требований, а только для того, чтобы командование гарнизона выполнило своё обещание сводить их в баню.
В солдатской столовой наши два ефрейтора только усмехнулись, когда новобранцы отказались принимать пищу, и мало того, чтобы не терять с ними время на уговоры, предложили сдать котелки с супом и геркулесом обратно в раздаточное окно.
- Ничего, не хотят жрать сейчас, посмотрим, насколько их хватит! - сказал один ефрейтор другому, даже не понимая, толком, что произошло у него на глазах.
Новобранцы так и сделали, но наверно они ещё не дошли до своей казармы, как сверхсрочник старшина - заведующий солдатской столовой, доложил по телефону о произошедшем инциденте, в штаб.
Вернувшись в казарму, новобранцы сразу приняли решение, если от них будут допытываться, кто был зачинщиком этого банного протеста, и будут давить на психику, чтобы тот, кто руководил этими действиями, сделал из строя шаг вперёд, то они должны сделать этот шаг всем строем. Так оно и получилось, и когда начальник караула объявил построение и потребовал сделать то, что солдаты перед ним уже обсудили, от неожиданности он даже отпрянул назад, когда две шеренги солдат одновременно сделали шаг вперёд.
Лицо начальника караула побагровело, и только он захотел что-то сказать, как в казарму вошёл Герой Советского Союза лётчик-истребитель полковник Иван Михайлович Березуцкий (13.11.1918-23.02.2000).
Начальник карантина крикнул, - смирно! - и уже хотел сделать, как положено рапорт, но полковник скомандовал, - вольно! - и попросил всех собраться в учебном классе.
Сначала герой-полковник начал также «с устава и то, что солдат должен…», но его кто-то из солдат перебил репликой под смех остальных новобранцев, - «и поэтому смотреть на баню через дорогу и до самого дембеля не мыться».
Полковник посмотрел на начальника карантина, дожидаясь от него ответа, но тот стоял у стены, не осмеливаясь даже присесть вместе с солдатами, растерянный и бледный, словно приговорённый военным трибуналом к расстрелу, а точнее, как перед командой, - пли!
Судя по затянувшейся паузе в разговоре и выражению лица заслуженного военного аса, сбившего 18 самолётов противника, он тоже не знал, почему нельзя было сводить солдат в баню после отбоя (после 22 часов), продлив время работы бани, мотивируя это «серьёзным» нарушением Устава гарнизонной службы.
Поэтому на этот раз принять решение, что ему в такой ситуации делать, было намного сложнее, чем в воздушном бою 14 мая 1943 года, вблизи города Демянска Новгородской области направить свой истребитель Ла-5 на таран немецкого бомбардировщика и потом произвести посадку на повреждённом самолёте.
Чувствуя, что пауза тянется непростительно долго, полковник Березуцкий встал из-за преподавательского стола и сказал, - что «об этом мы поговорим позднее, а пока он пойдёт договориться, чтобы нас отвели в баню, а потом снова столовую, - после чего этот разговор о бане будет продолжен».
После бани нас сразу же отвели в столовую, но кроме одного человека из пятидесяти никто не накинулся на еду. Да и слегка подогретая пища просто не лезла в горло, но зато факт принятия пищи был налицо, и командование части могло теперь вздохнуть спокойно.
В казарме полковник Березуцкий продолжил неформальный разговор о быте в Советской Армии, вспомнил, как во время войны они молодые лётчики, после передислокации на новый аэродром, случайно узнали, что в километрах пяти, в райцентре, есть баня. При этом всё-таки подчеркнул, что они не мылись в бане, находясь в боевых условиях, не то, что мы новобранцы, тогда уже больше месяца. Командование части тоже не сразу пошло им на встречу, но всё-таки выделило две полуторки и они чуть ли не с песнями, поехали в райцентр. «А дальше, - продолжил свой рассказ полковник Березуцкий, - вот что было»:
Рассказ Героя Советского Союза лётчика-истребителя полковника И.М.Березуцкого
«Какое же нас там ждало разочарование, когда мы узнали, что именно сегодня в районной бане был женский день, и мало того там уже мылись женщины. Глядя на наши разочарованные лица, директор бани сжалился и сказал, что сейчас он что-нибудь придумает, и скрылся за дверью своего заведения. Минут через десять он с раскрасневшимся лицом вышел к нам и сказал, что он договорился с женщинами, чтобы они освободили нам один из смежных залов, - так что добро пожаловать и с лёгким паром!
Раздевшись в предбаннике и с шумом ввалившись в моечное отделение, мы обратили внимание, что проход в женское отделение был отгорожен двумя поставленными друг на друга сиденьями для помывки. А там сквозь пар проглядывались такие бударажавшие воображение силуэты, что некоторые вместо того, чтобы наполнять шайки водой, старились ими прикрыться, чтобы не вызвать смеха со стороны сослуживцев.
Положение спасла одна юркая старушка, которая протиснулась между стеной и символическим ограждением в мужскую половину и попросила ввиду тесноты в женском отделении, пристроится у нас «скраешку». Да вам ли, «касатики», стеснятся старой бабки, - и, конечно же, никто ей не возразил, но и не подумал, что наше согласие, приведёт к тому, что часть женщин отодвинет ограждение, и тоже пристроится «скраешку», только теперь уже рядом с каждым из нас. Да, что там говорить дальше, - ребята мы были молодые, так что до сих пор плохо помню, как мылись, - а всё остальное до сих пор…».
По всему было видно, что полковник эту историю рассказывал много раз и если иногда запинался, то явно не из-за того, что забыл некоторые подробности. Наоборот, он стремился не развить этот сюжет дальше таким образом, чтобы он не стал поводом для некоторых новобранцев уйти в самоволку для поиска любовных приключений в расположенном рядом с воинской частью селе Саваслейке.
Хотя самоволкам могло способствовать даже само название села, якобы в честь известного в далёком прошлом трактирщика по имени Сава. Мужики, заходившие в то время в его трактир, всегда к нему обращались с просьбой: «Сава, слей-ка пивка», и теперь если уж не пивка, так самогонки, там точно могли «слить» кому угодно.
В этот день нас в первый раз не повели на вечернюю прогулку, а «ленинградцы», которые узнали, почему их, наконец, тоже отвели в баню, даже на нас обиделись, что мы не рассказали им о своих планах по голодовке, и очень жалели, что сами до этого не смогли додуматься.
Открыв военный билет и просмотрев записи в учётно-послужной карточке, я уточнил некоторые подробности своей воинской службы и выяснил, что звание рядового получил после призыва только на следующий день 12 января 1967 года, и в карантине находился до 27 января 1967 года. Затем был переведён в Дивизион армейских мастерских (ДАРМ), где продолжил первоначальное обучение, принял 10 марта 1967 года присягу и находился за штатом этого воинского подразделения до 12 июля 1967 года, после чего был включён в штат ДАРМ в качестве механика самолётного радиолокационного оборудования.
Но самая интересная запись в военном билете – это запись о получении мной личного оружия и противогаза, указанная без числа от апреля 1967 года.
Таким образом, Константин Коханов, прослужив в армии не менее 3-х месяцев, не имел ни личного оружия, ни противогаза, и мало того, не произвёл даже ни одного выстрела на стрельбище даже из чужого карабина, и таким образом всё это время, был боеспособной единицей Советской Армии, только на бумаге….
Когда у нас говорят, что армии требуются грамотные солдаты со средним техническим и высшим образованием, то военное командование вооружёнными силами СССР, как и сейчас Российской Федерации, врёт самым бесстыдным образом. Как тогда сплошь, назначались командирами отделений в основном лица даже без среднего образования, так и сейчас сержантские звания часто присваиваются лицам, по которым тюрьма плачет. И нет ничего удивительного в том, что никак не искореняется в армии дедовщина, потому что Главкомами родов войск у нас по-прежнему назначаются такие же «боевые» маршалы и генералы, как были тогда в Главкомами авиации ПВО маршал Е.Я.Савицкий и генерал А.Л.Кадомцев.
Не мне судить какими они были Заслуженными лётчиками, но извините, порядочными людьми я бы их никогда не назвал.
Теперь Вам наверно будет понятно, кто из трёх москвичей, два из которых были со средним техническим и один с восьмилетним образованием, которые попали в отделение радио и радиолокационного самолётного оборудования, в последствии стал младшим сержантом и командиром этого отделения. И не стоит этому удивляться, потому что тот, кто имел восьмилетнее образование, сразу догадался какие можно оказать в то время двум офицерам (РТО и РЛО) услуги, чтобы они подобным образом смогли его «отблагодарить».
Капитан Мозолёв попробовал эту, по сути, сделку, объяснить Константину Коханову и Юрию Костюрину, тяжёлым материальным положением матери Валентина Рожкова, но лучше бы он этого не делал, насколько эти объяснения было противно слушать, и понимать, что офицер считает их даже не дураками, а «дипломированными» идиотами…
…После перевода в разные подразделения, хотя новобранцев стали водить регулярно в баню, но отношение к их здоровью осталось прежним. Некоторые хотя и жаловались на плохое самочувствие, но эти жалобы не воспринимались всерьёз до тех пор, пока один из ленинградских новобранцев, после посещения медсанчасти не умер он сердечного приступа, даже не успев доложить старшине, что признан здоровым и годным для прохождения дальнейшей службы.
Положение осложнялось для руководства гарнизона ещё тем, что солдат умер, не приняв присяги, по сути даже не приступив к выполнению своего воинского долга, и начальник гарнизона полковник Мухин, занимавший генеральскую должность, вполне мог стать подполковником, в какой-нибудь другой менее престижной части.
Полковнику Мухину и так хронически не везло с присуждением генеральского звания. Переведённый в ПВО из морской авиации, с повышением в должности до начальника 148-го центра подготовки лётного состава в Саваслейке, он продолжал носить форму лётчика морской авиации и не мог подумать, какой гнев может вызвать у Главкома ВВС его внешний вид при посещении им этого учебного центра. Видя, что к нему приближается для доклада в морской форме офицер, и, не обращая внимания на его доклад, Главком ВВС обратился к кому-то из тогдашнего командования ПВО с вопросом:
- А, это, что за попугай? - и вопрос с присвоением полковнику Мухину генеральского звания, сразу перестал рассматриваться и до конца службы Константина Коханова, так и не был решен, но уже по совсем другим и не зависящим от него причинам.
Поэтому ещё не очухавшееся от «банного бунта» руководство гарнизона, запаниковало настолько, что провело заново медицинское освидетельствование всего вновь прибывшего пополнения и заодно предыдущего призыва, особенно тех, кто часто жаловался на состояние своего здоровья. В результате примерно двадцать человек было комиссовано и отправлено по домам…
Но вернёмся к рассказу о военной службе Константина Коханова, чтобы понять, чем он там, собственно говоря, занимался на протяжении двух лет, четырёх месяцев и пяти дней.
Фактически его служба была такой же работой на военном аэродроме, которую выполняли там гражданские служащие, получая при этом зарплату, как на любом другом гражданском или военном предприятии, а не солдатские три рубля 80 копеек на личные нужды с бесплатным обмундированием и трёхразовым питанием в солдатской столовой.
В радиотехническом отделении ДАРМа трое московских новобранцев (Рожков, Коханов и Костюрин) сначала работали под руководством двух капитанов Каменева и Мозалёва, специалистов по радиолокационному и радиотехническому оборудованию самолётов. Но вскоре капитан Каменев был повышен в звании и уже в качестве майора был переведён на работу в учебную часть. Так что дальнейшую службу Константин Коханов проходил под начальством только одного капитана Мозолёва. Как уже было отмечено выше, хотя Коханов и Костюрин имели среднее техническое образование, а Рожков имел за спиной только 8 классов, - это в армии, не имело никакого значения, потому что в специальном техническом образовании для обслуживания лампового радиотехнического оборудования самолётов МИГ-15, МИГ-17 и МИГ-19, не было никакой необходимости. Для проверки оборудования самолётов были специальные стенды и технологические карты контроля его параметров. Если были какие-то отклонения, то просто заменялись определённые радиолампы, реже электролитические конденсаторы. Наиболее сложные неисправности касались разъёмных соединений, при потере или пропадании в них контактов, а также в случае обрыва проводов в местах сгибов проложенных внутри самолёта к антеннам оборудования высокочастотных экранированных кабелей.
Эти неисправности приходилось искать непосредственно на самолёте, несколько раз снимая и перепроверяя соответствующее, не желающее правильно функционировать оборудование. Так единственный за всю службу Константина Коханова, пришедший на ремонт истребитель МИГ-19, из-за подобной неисправности, «простоял» в ДАРМе целый месяц.
И только после того, как раз десять были перепроверены на стенде все блоки, два офицера Каменев и Мозолёв (в армии принято обращаться только по фамилии и поэтому Коханов теперь уже не помнит даже инициалов этих офицеров, не то, что их имён), наконец, сами обнаружили причину неисправности. Оказалось при подключении разъёма высокочастотного кабеля, проложенного от антенны радиолокационной станции самолёта к одному из блоков, в нём, в виду некачественной пайки, происходил его обрыв. Самое интересное в отключенном состоянии этот кабель несколько раз «прозванивали» при помощи тестера и никому в голову не могло прийти, что причина неисправности была в его обрыве, непосредственно в этом разъёме. Тогда над солдатами из РТО и РЛО от души посмеялся весь дивизион, и больше не имел причин завидовать, как им казалось со стороны, лёгкой работе этого подразделения.
Если технико-эксплутационные части (ТЭЧ) полков имели капитального типа ангары, куда отбуксировались подлежащие техническому обслуживанию по тому времени современные самолёты СУ-7,9,15, ЯК-28 и ТУ-128, то уже устаревшие модели самолётов МИГ(15,17,19), обслуживались и ремонтировались на открытой площадке перед входом в мастерские ДАРМа.
По отношению к другим отделениям дивизиона, солдаты из РТО, которые всё-таки меньше проводили времени на открытом воздухе, занимаясь только снятием и установкой своей аппаратуры, выполняя основную работу на стендах в мастерской, при тех морозах за сорок градусов, что были в январе-феврале 1967 года, находились в несравнимо лучшем положении.
Наглядно это выглядело так, что со стороны могло показаться смешным и нелепым.
Мороз 40 градусов майор Никулин обходит строй в коридоре помещения дивизиона и объявляет, - снаружи сильный мороз, в связи с чем, офицерам провести с солдатами два часа занятий по ремонту техники и затем, с ослаблением мороза, приступить к работе. Мороз 30 градусов, 20 градусов, 10 градусов – те же самые распоряжения, хотя ясно, что мороз в сорок градусов, за два часа, в лучшем случае опустится градусов на пять, а в худшем станет ещё сильнее. При морозе в 10 градусов, это распоряжение ничего не могло вызвать кроме улыбки, но бежать ударно трудиться, даже на десятиградусном морозе, никто не спешил.
Нажно отметить, что МИГ-19 пришёл на ремонт в ДАРМ в самый лютый мороз. Расположенное в нём радиотехническое оборудование, явно считалось для конструкторов второстепенным элементом и поэтому для его блоков отвели такие места в фюзеляже, что для того, чтобы их снять для проверки, постоянно приходилось снимать варежки. Один из таких блоков в фюзеляже под крылом был закреплён так, что один из его «барашков» крепления можно было открутить только с помощью двух пальцев. После двух оборотов рука деревенела от холода, и приходилось бежать в помещение ДАРМа, чтобы отогревать её на радиаторе парового отопления, и после того, как она начинала разгибаться, снова бежать к самолёту.
Когда Константин Коханов принёс этот блок с мороза в комнату и положил рядом со стендом, то перед тем, как приступать к его проверке, взял лист бумаги и минут за десять нарисовал приспособление, позволяющее отсоединять этот блок от самолёта. По внешнему виду оно напоминало отвёртку с «п-образной» насадкой, имеющей с двух сторон прорези для откручивания и закручивания «барашка» – причём, даже не снимая солдатских варежек, имеющих только два пальца, может быть и пригодных для стрельбы, но только не для работы.
Так Константин Коханов, ещё сам того не подозревая, стал «рационализатором» и впервые убедился, что от идеи, до её воплощения в жизнь, в Советском Союзе, такое же расстояние, как от Земли до Луны, а совсем не такое короткое, как могло так ему показаться, от самолёта до стола капитана Мозолёва.
Капитан Мозолёв покрутил в руках чертёж Коханова и, сказав ему, что приспособление действительно, может ускорить работу, но изготавливать его нет никакого смысла. Константин Коханов сначала удивился, но капитан Мозолёв быстро объяснил ему, что этот МИГ-19, скорее всего последний самолёт, который пришёл на ремонт, так как Учебный центр прекратил обучение лётчиков для частей ПВО на этих самолётах, в связи с переходом на другие типы самолётов-перехватчиков, с большей скоростью и высотой подъёма.
Константин Коханову ничего не оставалось, как порвать свой чертёж и написать письмо родителям, где попросил вместо пяти рублей, которые они ему присылали ежемесячно, срочно прислать простые вязаные перчатки.
Работы на авиационной технике продолжались в ДАРМе на открытом воздухе почти до конца 1968 года, когда, наконец, установили на рабочей площадке, в качестве «ангара», трёхслойную палатку, отапливаемую калорифером, но как в насмешку над солдатами, зима 1968-1968 годов, оказалась на редкость «тёплой» с морозами, редко превышающими 20 градусов.
Но работа на авиационной технике не столько волновала командование дивизиона, сколько желание любыми средствами навести в солдатской казарме, дисциплину и порядок. С этой целью даже приняли на работу нового старшину, который так рьяно приступил к исполнению возложенных на него обязанностей, что создал видимость благополучия, но так и не искоренил причин, неумеренного потребления спиртных напитков, которые приводили к частым самовольным отлучкам.
Но и при этом старшине, пить водку и спиртосодержащие растворы стали не меньше и в самоволки бегать не прекратили, правда, попадаться стали реже и приходить на вечернюю проверку старались вовремя. Так продолжалось до 26 мая 1968 года, практически до следующего дня, когда старшина отпросился на неделю у начальника дивизиона майора Никулина, съездить навестить своего сына, тяжело заболевшего, в каком-то отдалённом гарнизоне.
В результате отсутствия старшины, убежали в самоволку сразу четыре человека. Всё бы ничего, но на этот раз один из солдат, видимо, здорово перебрал и предпринял попытку изнасиловать женщину лет пятидесяти – сторожа, строящейся тогда новой саваслейской школы. Женщина оказала сопротивление и солдат, решил оглушить её кирпичом, но удар по голове оказался смертельным.
Несколько дней, пока следователи выходили на след преступника, в казарме не прекращались разговоры, кто мог совершить это убийство, особенно нервничали те, кто в этот день был в самоволке. Первым не выдержал Коробов, каптёрщик, друг солдата, который совершил убийство, потому что выдал ему в тот день сменную гимнастерку, а ту, что была в крови, якобы после драки его друга с деревенскими ребятами, приготовил для отправки в стирку. При этом он стал советоваться с товарищами по казарме, что ему делать, если его будут расспрашивать следователи – говорить или нет, что он менял гимнастёрку своего друга. Коробова не только все посылали куда подальше, но некоторые даже шарахались от него, как черти от ладана.
Когда очередь дошла до ДАРМа и следователи начали выяснять у каждого солдата, где каждый находился в течение всего того дня и кто может это подтвердить, то быстро нашли тех, кто был в самоволке, а после разговора с Коробовом, арестовали его друга.
В результате принятых командованием гарнизона мер, все виновные в нарушении Устава гарнизонной службы были наказаны. В ДАРМе козлом отпущения сделали младшего сержанта Валентина Рожкова, который, как дежурный по казарме, зная уже на следующий день, что произошло убийство, не доложил начальнику ДАРМа майору Никулину об имевшей место, в день убийства, самоволке сразу нескольких солдат.
Рожкова сняли с должности командира отделения, но звания младшего сержанта не лишили. По рекомендации старшины Худяева Константину Коханову присвоили 22 июня 1968 года звание ефрейтор и назначили командиром отделения РТО и РЛО.
Действительно в армии, кому, как «повезёт», от срока службы до места службы, не говоря уже о том, чем там придётся заниматься.
Например, в саваслейском гарнизоне была дача маршала авиации Е.Я.Савицкого. За время службы Константина Коханова, маршал ни разу на ней не был, но зато там постоянно «нёс службу» один солдат, который сторожил эту дачу, и самым сложным для него занятием до демобилизации было периодическое выбивание пыли из висевших на стенах и лежавших на полу ковров.
Перед этими событиями в дивизионе, как громом с ясного неба для всех солдат прозвучало известие о гибели 27 марта 1968 года первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина.
И самое главное, в этом известии, потрясло особенно всех то, что гибель Юрия Гагарина произошла не во время старта или полёта в космос, а во время обычного учебно-тренировочного полёта на «спарке» УТИ МиГ-15. На самолёте, который практически каждый солдат в ДАРМе за время своей службы в буквальном смысле мог знать на ощупь, потому что неоднократно смывал с него старый лак перед новой покраской после очередного ремонта самолёта или по просьбе лётчика во время обычных регламентных работ.
Казалось бы, в то время в авиации, не было более надёжного и простого в управлении самолёта, к тому же той модификации, имевшей управления из двух кабин.
Говоря более понятным языком этим учебным самолётом МиГ-15, могли управлять оба пилота, независимо друг от друга, и который, в принципе, по своим лётным характеристикам, даже с неисправным двигателем, мог совершить посадку,
Поэтому для всех было ясно, что причиной гибели Юрия Гагарина вместе с командиром учебного полка Центра подготовки лётчиков-космонавтов полковником-инженером Владимиром Серёгиным, могла быть какая-та нелепая случайность или типичная безответственность и отсутствие элементарного порядка в вопросах безопасности полётов и подготовки специалистов по техническому обслуживанию летательных аппаратов.
Это сейчас существует много версий о гибели Ю.А.Гагарина, но в то время, когда ещё работали несколько комиссий по расследованию причины его гибели, никто из членов тех комиссий, никаких разъяснений, для советской периодической печати, тогда ещё не давал.
Поэтому для продолжения рассказа, - какое отношение имели не связанные друг с другом разные события, как был сбит ракетой самолёт Локхид У-2 и погиб Юрий Гагарин, к самолёту УТИ МиГ-15, поступившему на ремонт в ДАРМ в июле 1968 года, - нужно остановиться ещё на нескольких эпизодах из военной службы Константина Коханова:
«Летом 1968 года командир нашей группы радио и радиолокационного оборудования (РРО) Дивизиона армейских мастерских (ДАРМ) Учебного центра ПВО в Саваслейке капитан Мозалёв собрался в очерёдной отпуск.
Я к тому времени произведённый в звание ефрейтора был назначен на сержантскую должность в подразделении ДАРМа РТО и РЛО и выполнял, говоря гражданским языком, функции бригадира-солдата при мастере-офицере. Поэтому капитан Мозалёв переложил на меня на время своего очередного отпуска свои обязанности по проверке и ремонту радиотехнического оборудования. А чтобы я не растерялся, в случае непредвиденных обстоятельств, успокоил тем, что договорился с подполковником технико-эксплутационной части (ТЭЧ) одного из полков, что мне, в любое время, можно будет обратиться к нему за помощью.
Официально, конечно, на время отпуска капитана Мозалёва его обязанности были возложены, на другого офицера, но фактически без моей подписи, тот офицер, был не вправе сам давать заключение, что установленное на самолёте радиотехническое оборудование проверено и находится в исправном состоянии.
Обстоятельства сложились к тому же таким образом, что следом за капитаном Мозалёвым в отпуск ушёл и командир ДАРМа майор Никулин. Его обязанности были возложены на командира отделения общего самолётного оборудования (ОСО) капитана Махинова, который производил проверку состояния и ремонт элементов конструкций самолётов, включая обшивку крыльев и фюзеляжа, а также и шасси с его гидравлическим приводом.
И надо такому случиться, что к нам, как раз в это время пригнали на ремонт МиГ-15УТИ, на котором я обнаружил, что неисправен ответчик «Барий», который автоматически выдаёт, для всех типов РЛС сигнал «Я свой».
Вскрыв корпус этого «секретного ящика» я обнаружил, что выскочила контрившая в определённом положении кулачки механизма кодирования сигнала, шпилька. Кулачки заняли произвольное положение, в результате чего антенна ответчика, излучала непонятно какой набор импульсов. На специальной прозрачной маске, которая крепилась на экране осциллографа, была начерчена правильная последовательность импульсов, и проверка «Бария» сводилась к тому, чтобы они были точно такими же, и при этом не предусматривалась никакая их «подгонка» в нужный вид, тем более в «полевых» условиях. Ремонт «Бария» сводился к очистке от пыли и к проверке параметров установленных в нём электронных ламп. Если параметры ламп не соответствовали требованиям инструкции по контролю «Бария», то лампы заменялись новыми, а при более серьёзных неисправностях блок просто меняли и отправляли для ремонта на военный завод, где он был изготовлен.
Я сразу же поставил капитана Махинова в известность, что с неисправным блоком «Барий», я не могу подписать документа о проверке радиотехнического оборудования этого МиГ-15.
На вопрос капитана Махинова, - а что же тогда делать? – я предложил сначала попытаться установить кулачки кодирующего устройства в нужное положение, если, конечно, он разрешит снять пломбу с его кожуха. Сквозь отверстия в кожухе был хорошо виден кодирующий механизм, как и пиропатрон, который должен был взорваться рядом с ним в случае падения самолёта, но произвести через эти отверстия регулировку кодирующего механизма, было невозможно.
Капитан Махинов разрешил снять пломбу, и я почти полдня пробовал установить кулачки кодирующего механизма таким образом, чтобы они, воздействуя на контакты, замыкали их в той последовательности, как и возникающие импульсы, изображённые на прозрачной маске осциллографа.
Кулачков было более десятка и мне даже удалось дойти до третьего кулачка, который тоже имел не менее десятка положений, когда первый импульс, поменял свою полярность сразу же, как появился третий, так что до четвёртого кулачка дело так и не дошло.
Прикинув в уме то, что возможно мне придётся менять комбинации вращения кулачков в разной последовательности, как подряд по одному, как только сначала чётные, а потом нечётные, по два или по три сразу, то понял, что на эту работу, без определённой системы, может не хватить и целой жизни.
Сделав такой вывод, я пошёл к капитану Махинову и сказал, что блок нужно везти в ТЭЧ к подполковнику, к которому мне в случае непредвиденных обстоятельств, велел обращаться капитан Мозалёв.
Погрузив «Барий» на машину, я поехал в ТЭЧ полка, где узнал, что подполковник тоже в отпуске, а вместо него, делят его обязанности, два сержанта-сверхсрочника. Подключив «Барий» к стенду и не обращая никакого внимания на кривую сигнала на экране осциллографа, один из сверхсрочников поднёс неоновую лампу к антенне «Бария» и, увидев, что она светится, сказал, - высокое есть, значит, блок исправен.
- Ты, что совсем охуел, - невольно вырвалось у меня, - какое высокое, когда сигнал выглядит, как обыкновенная радиопомеха.
- Ну и что, высокое есть, значит, блок работает, - снова мне повторил, по сути «главный специалист» по радиотехническому оборудованию этого полка.
- Из-за таких-то вот мудаков, как вы, наши ракетчики с чистой совестью могут сбивать наши самолёты, - оставалось только сказать мне, чтобы выразить, таким образом, своё возмущение, и уже самому отключить «Барий» от стенда.
Не мудрено, что, глядя в побагровевшие лица сверхсрочников, я получил в свой адрес такой же столь лестный отзыв:
- Сам мудак!
- От козлов слышу, - последнее, что им сказал я, садясь в машину и приказывая водителю, - быстрее «трогать», - пока перепалка не перешла в драку.
Капитану Махинову, пришлось сказать, что привёз для него две новости, одну хорошую, что я уже по должности подполковник, и вторую плохую, что нужно заказывать новой «Барий» из филиала Учебного центра под Москвой.
Капитан Махинов пробовал убедить меня, что может, не стоит поднимать шума, летал же этот МиГ-15 с неисправным ответчиком, наверняка не один год и ничего, и дальше нашего аэродрома всё равно никуда летать не будет, так как эта «спарка» относится к метеослужбе.
В таком случае, - ответил я капитану Махинову, - когда капитан Мозалёв вернётся из отпуска и останется вместо него, почему и ему тогда, в случае неисправности какого-нибудь закрылка, так же не посоветовать сержанту фактически исполняющего обязанности командира подразделению по ремонту и эксплуатации самолётного оборудования, подписать справку об исправности всех механизмов самолёта.
Подумаешь, самолёт не будет поворачивать вправо или влево, пусть летает себе по кругу, всё равно, он относится к метеослужбе и дальше нашего аэродрома никуда не улетит! А перевернётся или нет самолёт при посадке на полосе, оттого что этот закрылок может заклинить в недопустимом при посадке положении, так это настолько маловероятно, что на это не стоит обращать внимания.
И у Вас, товарищ капитан, - продолжал я «давить» на Махинова, - откуда такая уверенность, что этот самолёт не могут отправить, хотя бы в наш филиал, в Кубинку, или ещё куда подальше?
Я напомнил капитану Махинову, что осенью 1967 года ДАРМ занимался капитальным ремонтом МИГ-17, если не со свалки, то явно давно не находившегося в эксплуатации.
Самолёт был предназначен для комплектации частей ПВО одной из «дружественных тогда к нам стран» Ближнего Востока. Так что и этот МИГ-15, - объяснил, я тогда капитану Махину, - тоже, вполне может, в любое время, отправлен в том же ближневосточном направлении.
И что тогда будет, если кто-то из ракетчиков решит отличиться, получив сообщение с РЛС, что в небе самолёт, излучает неизвестно какие сигналы о своей принадлежности и на всякий случай, с молчаливого одобрения своего начальства, произведёт пуск ракеты?
Возможно этот мой последний довод, что самолёт просто собьют, заставил капитана Махинова задуматься о своей карьере и потревожить высокое начальство, чтобы оно распорядилось доставить в ДАРМ исправный ответчик.
Через несколько дней дверь в комнату РТО и РЛО распахнулась и в неё вошёл молоденький лейтенант, а за ним два солдата с карабинами и деревянным ящиком, который они держали за прикреплённые к нему металлические ручки.
- Где, командир группы радио? - спросил, обращаясь ко мне, лейтенант, видимо, в душе раздражаясь, что я даже не поднялся со стула при его появлении и не доложил, как положено по уставу, отдавая честь:
- Здравия желаю, товарищ лейтенант! Капитан Мозалёв находится в отпуске! Его обязанности исполняет ефрейтор Коханов, то есть я!
Вместо этого я сказал, что перед ним и есть начальником этой группы и спросил, что ему от меня нужно. Лейтенант дал указание солдатом опустить ящик на пол и вышел из комнаты, как я понял, чтобы пожаловаться, что какой-то солдат, вздумал над ним поиздеваться, в то время, как он выполняет важное и секретное задание.
Солдаты, поставили ящик на пол, отомкнули штыки на карабинах, встали с обеих его сторон, так что могло показаться, что они заступили на охрану поста №1 перед дверями мавзолея, а не какого-то ящика, в одной из комнат ДАРМа.
- И что, вы так и в поезде ехали, со штыками наголо, - поинтересовался я у солдат, еле сдерживая смех, и продолжая интересоваться их нелёгким делом - и наверно ещё, даже ночью, совсем не спали?
Солдаты или не знали, что мне ответить, или им было запрещёно вступать с кем-либо в разговоры, но до возвращения лейтенанта, они не проронили ни слова.
Вернувшись, лейтенант спросил, - куда поставить привезённый им секретный груз, - и я указал на место под лавкой, стоящей рядом с дверью.
Когда солдаты запихнули под неё принесённый ими ящик, лейтенант скомандовал им вольно и разрешил выйти из комнаты перекурить, а сам присев на ту же лавку, стал мять в руке сигарету и чувствовалось, что никак не может прийти в себя от того дурацкого положения, в которое он сам себя или его поставили.
Я представил, как был проинструктирован этот лейтенант о том, какую ему доверили ответственную задачу, вплоть до того, что он предстанет перед военным трибуналом, если блок не будет вовремя доставлен по назначению или иностранная разведка постарается им завладеть.
Чтобы как-то его успокоить, я сказал лейтенанту, - может мне написать ему для отчёта расписку, что он мне сдал груз в целости и сохранности, с неповреждённой пломбой, а капитан Махинов её заверит и поставит печать.
Лейтенант, видно понял, что с бдительностью перестарался, махнул мне на прощанье рукой и скрылся за дверью.
Можно было понять ту меру ответственности, какую чувствовал на себе лейтенант, доставивший мне «секретный» груз, но понять меру ответственности капитана Махинова, мне было трудно в течение всех трёх последующих дней.
После того, как мы расстались с лейтенантом, я вспомнил, что мне нужно обязательно получить литр спирта для ультразвуковой установки очистки топливных фильтров, которую не так давно нам передали на обслуживание. Согласно инструкции такое количества спирта было необходимо для чистки расположенного в этой электроустановке электрического оборудования и контактных соединений. Капитан Мозалёв предупредил, что спирт нужно получить обязательно и если этого не сделать, потом его уже не получишь никогда.
Поэтому я взял две поллитровки и отправился к капитану Махинову, который уже начал раздачу полученного спирта. Когда до меня дошла очередь, я поставил на стол перед капитаном одну из бутылок, и он мне налил ровно половину и молча посмотрел, как я отреагирую на такое количество спирта. Я молча показал пальцем на горлышко бутылки. Капитан Махинов наполнил бутылку до конца, но не успел он опустить канистру, как я поставил перед ним вторую бутылку и опять капитан Махинов наполнил её ровно на половину. Мне снова пришлось молча показывать пальцем на горлышко бутылки, а капитану Махинов доливать спирт, до указанного мной места.
Вернувшись в свою комнату, я натянул резиновые колпачки для герметизации разъёмов на горлышки бутылок и поставил их в сейф, в котором хранилась, по сути, всякая ерунда и впервые закрыл его ключом.
И что же? Капитан Махинов три дня подряд, вечером, приходил в казарму, так как не мог подумать и тем более поверить в то, что выданный мне спирт пойдёт по прямому назначению, а просто будет выпит с непредсказуемыми для него последствиями.
Неисправный опросчик «Барий» капитана Махинова мало трогал, ни он бы ответил, если бы сбили ракетой самолёт, а вот за спирт, который он собственноручно налил солдату, он ответил бы точно, сполна, как и за неисправный элемент крыла, если бы тот же самолёт «врезался» в землю.
Спирт же, действительно потом выпили, но только не я с друзьями, а капитан Мозалёв с командиром дивизиона Никулиным и ещё одним офицером, теперь уже не помню с каким именно, но чем этот «банкет» закончился, об этом узнал весь дивизион на следующий день.
У капитана Мозалёва был мотоцикл с коляской и после банкета майора Никулина посадили в коляску, а бывший с ними офицер сел сзади за спиной капитана. И не мудрено, что мотоцикл, только набрав скорость, сразу, за первым же поворотом, оказался на дне рва, в котором столько было всякого металлолома, что просто удивительно, что все отделались сравнительно легко по сравнению с мотоциклом.
Майор Никулин утром в ДАРМе не появился, а капитан Мозалёв, с заклеенным в нескольких местах пластырем лицом, пока мы с ним рихтовали коляску его мотоцикла, не один раз упрекнул меня за то, что я сам не выпил этот спирт. И мне, еле сдерживая смех, приходилось оправдываться, что ни спирт, не спиртосодержащие с глицерином самолётные ликеры «Шасси», не употребляю, и если пью, то только иногда водку, и то по большим праздникам».
Прошло с тех пор много времени, и теперь, когда, наконец, мне стали известны такие детали, что 1 мая 1960 года вместе с самолётом Френсиса Пауэрса, был сбит лётчик Сергей Сафронов, на МиГ-19 у которого не работал ответчик «Я свой», я как-то стал воспринимать случай с неисправным «Барием» совсем по-другому.
Особенно после того, как мне стало известно, что по одной из версий причиной гибели 27 марта 1968 года полковника Серёгина и первого в мире космонавта Юрия Алексеевича Гагарина, считается пролетевший рядом с МиГ-15 самолёт Су-11.
Это ещё больше усилило мои подозрения, что тот МиГ-15 с неисправным ответчиком, спустя четыре месяца после гибели космонавта появился в ДАРМе не случайно.
В принципе и гибель Юрия Гагарина можно было бы списать, на неисправность ответчика «Я свой», а для лучшего доказательства и быть не могло, если бы, хотя бы ещё на одном самолёте такого же типа, был обнаружен такой же несправный ответчик. Слишком уж много было совпадений, связанных с этим самолётом:
Во-первых, отсутствие, ввиду очередного отпуска начальника подразделения радиотехнического и радиолокационного оборудования капитана Мозалёва, и по тем же самым причинам начальника ДАРМА майора Никулина и подполковника ТЭЧи авиационного полка, к которому, в случае непредвиденных обстоятельств, должен был обратиться за помощью ефрейтор Коханов.
Во-вторых, длительные уговоры Коханова капитаном Махиновым, начальником подразделения общего самолётного оборудования, исполнявшего тогда обязанности начальника ДАРМа, не обращать внимания, что ответчик неисправен, так как самолёт используется только метеослужбой аэродрома и за его пределы всё равно никуда не летает.
В-третьих, тому, кто хотел бы, что на самолёте после регламентных работ оказался неисправный ответчик, было хорошо известно, что замещать ушедшего в отпуск капитана Мозалёва будет младший сержант Валентин Рожков с восемью классами образования, которого «уговорить» капитану Махинову не составит особого труда.
Всё это говорит о том, что козлом отпущения можно было легко сделать простого сержанта. Настойчивые «рекомендации» капитана Махинова были устными и в случае «плановой» инспекторской проверки технического состояния самолёта, в деле расследования гибели Юрия Гагарина, не пришлось бы скрывать, почему произошло сближение его самолёта с пролетевшим рядом каким-то другим самолётом.
Возможно, если бы не произошло убийства женщины-сторожа, строившейся тогда саваслейской школы, и Валентин Рожков не был снят с должности, то всё было бы именно так.
Ведь те, кто производил проверку системы опознавания и того самолёта, на котором погиб Юрий Гагарин, возможно, столкнулись с теми же обстоятельствами её неисправного состояния во время отсутствия по каким-то причинам квалифицированного офицера, ответственного за ремонт РТО. Поэтому не исключена вероятность, что во время учений, если они в том районе проводились, вполне могли принять Миг-15 с Юрием Гагариным, за «самолёт-мишень» или за «самолёт-нарушитель» и выдать задание какому-то лётчику либо поразить цель, либо заставить её совершить посадку.
Хотя причиной гибели Юрия Гагарина, могло быть и обычное свойственное всем людям любопытство лётчика СУ-11 увидеть первого космонавта, управляющего обычным учебным самолётом.
Но в июне 1968 года, когда никакие версии о гибели Юрия Гагарина, ещё в печати не обсуждались, но в любом случае, возникни похожая ситуация, она не привела бы к тем же последствиям, только благодаря позиции Константина Коханова, которому проще было «послушаться» капитана Махинова и поставить неисправный ответчик на самолёт.
Ведь, если в этом случае до конца разбираться, то ефрейтор Коханов, по сути, нарушил «Воинскую присягу», согласно которой он должен был «беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников».
Но из-за того, что Коханов, когда вернулся из ТЭЧи авиационного полка, сказал капитану Махинову, что он теперь по должности «подполковник», замещавший должность майора капитан, отдать ему приказ поставить неисправный ответчик на самолёт не решился, вероятно, догадываясь, что новоиспечённый «подполковник» приказ «майора» всё равно выполнять не будет и, тем более, «беспрекословно».
Остаётся только подвести итоги, относительно версии, что гибель Юрия Гагарина произошла в виду неисправности ответчика «Я свой».
Насколько вероятна эта версия, судить трудно, только на основании того, что нам уже известно, боюсь, что далеко не всё, хотя бы на двух примерах. Как мы знаем, первый случай относится к гибели Валерия Мужжавлёва, Юрия Макричука и Евгения Василюка – экипажа торпедоносца Ту-14Т, сбитого по той же причине истребителем МиГ-15 в декабре 1954 года. Второй случай, наиболее известный, относится к гибели лётчика МиГ-19 Сергея Сафронова, при инциденте с самолётом Локхид У-2 в мае 1960 года, сбитого ракетным комплексом С-75.
Версия о том, что Юрия Гагарина сбили ракетой «земля-воздух» в виду неисправности ответчика «Я свой», была опубликована на сайте «Правда.Ру», ещё 27.03.2008 года, со ссылкой на 85-летнего пенсионера, отца редактора этой газеты (http://www.pravda.ru/society/27-03-2...80-gagarin-0/#).
Публикация в газете Московский Комсомолец (№ 25707 от 1 августа 2011 года) со ссылкой на 83-летнего телемастера со Старой площади, бывшего чемпиона страны по «охоте на лис» наполняет эту версию массой сомнительных подробностей и «вещественных» доказательств (mk.ru›Общество›…-v-dele-gagarina-novyie…)..
Казалось бы, рассказ Константина Коханова о неисправном ответчике, то же льёт воду на мельницу той же версии, к тому же он так раз относится ко времени работы комиссии по расследованию причины гибели первого космонавта.
Но по опыту расследования различных несчастных случаев и аварий на производстве, мне хорошо известно, как целенаправленно иногда компонуются «достоверные свидетельства об инциденте», чтобы объяснить его причину. Это своего рода, присущее только России искусство, спихнуть всю вину на обычное разгильдяйство и безответность максимально возможного числа причастных к трагедии лиц, чтобы выгородить одного конкретного высокопоставленного виновника очередного несчастного случая с летальным исходом.
В рассказе Константина Коханова о неисправном ответчике самолёта УТИ МиГ-15 отмечено три (на самом деле четыре) «случайных совпадения», из которых действительно случайным было (четвёртое совпадение) его назначение накануне, командиром отделения РТО и РЛО и временное исполнение обязанностей начальника этой службы. Но принятое им решение никак не могло быть случайным, потому что он закончил Московский радиомеханический техникум, который до его поступления туда, назывался Военно-механическом техникумом. И следует отметить, что после закрытия военной кафедры тогда в техникуме ещё ничего не изменилось, за исключением того, что только не присваивалось после его окончания воинское звание - «младший лейтенант». Оставались те же специальности, те же курсовые и дипломные работы и последующее распределения на оборонные предприятия. Об этом я уже написал в своей статье «История России – ничему не учит» (gidepark.ru›user/198259114/article/384987), в которой постарался рассказать, как в СССР всё делалось для того, чтобы всему миру показать, что люди в СССР не заслуживают никакого доверия, и от них всё нужно скрывать. Срывать даже то, что не составляло никакой государственной тайны, находилось в открытой печати, а преподносилось, как очередное достижение советской науки. Совсем не удивлюсь, что тонны этого мусора продолжают храниться под грифом «совершенно секретно» до сих пор и будут храниться в продолжение ещё нескольких десятилетий.
Гипотически, чтобы произошло, если бы Константин Коханов поставил неисправный ответчик опять на самолёт, при столь странных «случайных» совпадениях.
Уверен, было бы то же самое, как в случае с Владимиром Ханкишиевым, когда его для отчётности попросили вырулить на взлётную полосу сидя на табуретке. Так же, «кто-нибудь стуканул бы о самолёте, на котором не исправный ответчик», а этого от меня, видимо, и ждали. Вероятно и работа комиссии по расследованию причины гибели Юрия Гагарина, сразу учла бы этот «вопиющий случай» и возможно в её отчёте было бы меньше противоречащих друг другу страниц и путаных показаний немногочисленных свидетелей.
И как-то было бы оставлено без внимания то, о чём рассказал космонавт Борис Волынов, который сам не раз летал на МиГ-15 с бортовым номером 18, на котором позже разбился Юрий Гагарин:
- В те дни промелькнула информация, что в «лётное время» солдат с метеостанции случайно запустил шар-зонд. Приборчик весит восемьсот граммов. Представьте себе, как со скоростью около семисот километров в час он врезается в истребитель. Это же, как из пушки выстрелить! Раздается хлопок, который вроде бы даже слышали свидетели, и кабина разгерметизируется.
За эту версию, помню, схватились двумя руками, бросились искать служивого. И не нашли. Как в воду канул.
- Почему?
- Видимо, его начальник почувствовал, каким керосином дело пахнет, и быстро перебросил парня в другое подразделение. (stav.kp.ru›daily/23000/2617/).
Я мог бы предложить вниманию свой взгляд на эту версию, потому что она постоянно муссируется самыми авторитетными специалистами, с одной оговоркой, что «метеозонд» был запущен солдатом не случайно, а по отработке программы борьбы с АДА – автоматическими дрейфующими аэростатами, которые в то время, почти всегда, беспрепятственно пересекали воздушное пространство Советского Союза. Я говорю, - мог бы предложить, - потому, что боюсь это совсем неинтересно участником этого форума, как никак «много букв» и никак «нельзя сказать короче», как хотелось бы некоторым для кого я «засорил этот форум» своими многочисленными цитатами. С уважением, Константин Коханов.
