Переводы иностранных источников о советской\российской военной авиации и не только.

[Let_nab]

Продолжение:

Немцы вошли в Ростов 22 ноября, но через неделю были отброшены Красной Армией. При отступлении из Ростова немецкая армия не получила эффективной поддержки со стороны Люфтваффе. 8 декабря официальные лица Берлина объявили о прекращении крупномасштабных операций на русском фронте на зиму, и примерно через десять дней Гитлер лично принял командование немецкой армией от фон Браухича. Это неагрессивное немецкое заявление об официальном затишье на Востоке не нашло отклика в операциях Красной Армии. Оно напоминало сообщение Наполеона от 30 декабря 1807 года о сражении при Эйлау, в котором говорилось, что «отступление противника завершило кампанию года». Ни автор, ни его штаб, ни противник не отнеслись к этому с должной серьезностью. В декабре 1941-го и январе 1942 года Красная армия вновь заняла ключевые позиции на Московском фронте - Можайск, Калугу, Волоколамск, а также вошла в Смоленскую область. За те же два месяца Красная армия продвинулась в Украине и взяла Лозово, а в самом Крыму был отвоеван Керченский полуостров. Однако советские десанты на остальной территории Крыма не увенчались успехом. Наибольшим достижением Красной армии в зимнем наступлении 1941-1942 годов стало наступление южнее озера Ильмень на немецкую 16-ю армию, которая на некоторое время была окружена советскими войсками.

Какую роль сыграли Люфтваффе во всем этом периоде трех или четырех месяцев успешного советского контрнаступления с ноября 1941 года по февраль 1942 года? Численно Люфтваффе сократились до чуть более половины от своей максимальной численности в июне 1941 года, составлявшей 3000 самолетов. К концу 1941 года немецкие ВВС насчитывали немногим более 1700 самолетов, рассредоточенных по 2000-мильному фронту от Мурманска до Черного моря. Такое значительное сокращение численности было вызвано тремя основными причинами - отсутствием резервов для замены неожиданно тяжелых потерь, необходимостью доукомплектования и отдыха усталых частей где-то в Германии, и, в-третьих, необходимостью перебросить целый воздушный флот с Московского фронта в Италию и Сицилию, чтобы Люфтваффе в Средиземноморье были более адекватно оснащены для выполнения растущих обязательств, которые налагало увеличение числа англо-американских самолетов, базирующихся в Африке. Переброшенный из России воздушный флот был № 2 под командованием фельдмаршала Кессельринга, пламенного гения, сыгравшего ведущую роль в битве за Британию. Битва за Москву стала его вторым большим провалом. К списку разочарований Кессельринга добавились сражения 1943 и 1944 годов на Средиземноморье.
1700 самолетов, оставшихся на Восточном фронте в конце 1941 года, было безнадежно недостаточно для прикрытия зимних отступлений немецкой армии в 1941-1942 годах. Сложные аэродромные условия - снег и низкие температуры - доставляли Люфтваффе массу неприятностей. Замерзание двигателей и деталей самолетов, повреждение шасси и хвостовых колес при посадке на обледеневшую поверхность были главными проблемами. Поддерживать адекватный масштаб усилий в таких условиях было практически невозможно. Низкая облачность над районами боевых действий затрудняла эффективное наблюдение за передвижениями Красной Армии со стороны быстро сокращающихся разведывательных подразделений Люфтваффе. Руководство немецкой армии могло полагаться на воздушную разведку для получения полной картины противостоящих армий с высоты птичьего полета; но теперь оно было вынуждено безнадежно вглядываться в туман возможностей, поскольку основная актуальная информация о передвижениях Красной армии больше не поступала с воздуха. С типичной для Люфтваффе готовностью к импровизации, для разведки были задействованы дальние бомбардировщики и истребители, но это лишь частично решило проблему, которая усугублялась с каждым днем советского наступления. Красные ВВС, с другой стороны, были лучше акклиматизированы к головной боли зимних полетов и усилены притоком англо-американских самолетов. Теперь они наносили ответные удары с большей уверенностью и эффективностью.

Самым заметным достижением Люфтваффе зимой 1941-1942 годов стало снабжение окруженной 16-й немецкой армии по воздуху. Немецкие ВВС сажали транспортные самолеты на аэродромах на фронте озера Ильмень практически в любых погодных условиях и иногда под огнем советских танков. Нет сомнений, что они сыграли жизненно важную роль в выживании немецкой 16-й армии. Это был новый шаг для Люфтваффе в сухопутных кампаниях - играть решающую роль в спасении немецких сухопутных войск, а не прокладывать путь для их продвижения. Это было символично для положения немецких ВВС в 1942 году в целом. После двух с половиной лет тотальной наступательной войны, в которой бомбардировки, штурмовки, глубокая наступательная разведка и интенсивные и продолжительные усилия были ключевыми в операциях немецких ВВС, политика Люфтваффе в 1942 году перешла к оборонительной теме, в которой все большую роль играло создание большого количества истребителей и специальных оборонительных противотанковых самолетов для противодействия танковым налетам союзников, а также экономия усилий, чтобы избежать боевых потерь.
За девять месяцев непрерывной воздушной войны на Русском фронте Люфтваффе подверглись самым тяжелым испытаниям, которые когда-либо предъявлялись к их изобретательности, мобильности, организованности и выносливости. Как и во Фландрии, Греции, Африке и Норвегии, летом 1941 года летные подразделения немецких ВВС продвигались вперед, занимая один аэродром за другим, всегда вплотную к немецкой армии, чтобы оказать ей максимальную поддержку. Летающие части менялись местами на сотни километров и за несколько дней завершали переброску с двумя-тремя сотнями исправных самолетов и скелетными наземными штабами. В первый месяц кампании многие подразделения ближней поддержки переместились на восток почти на 400 миль от своих первоначальных немецких и польских баз, некоторые части действовали более чем с дюжины различных аэродромов в течение четырех недель продвижения. С главного смоленского фронта части в августе были переброшены на север на 250 миль к Ленинградскому фронту или на юг на такое же расстояние к Киевскому фронту. Снабжение и наземная организация Люфтваффе были быстро созданы на передовых участках; их штабы еще раз показали, насколько мобильны все Люфтваффе. Из Кенигсберга в Восточной Пруссии полная административная организация в течение месяца переместилась в Ригу, а из Варшавы в Минск - за тот же период.

За три месяца в районе Смоленска была создана целая немецкая аэродромная организация, за два месяца в районе Киева - целый комплекс аэродромов, коммуникаций, топлива, бомб, боеприпасов, оборудования и запчастей. И все это при известном советском таланте проводить безжалостную политику выжженной земли. Не то чтобы разрушение аэродромов было действительно эффективным, если оно проводится в боевых условиях; ведь наспех взорванные взлетно-посадочные полосы можно быстро восстановить, а сгоревшие сооружения и жилые помещения перевезти на транспортных самолетах и быстро наладить работу. Немецкая наземная организация была настолько целеустремленной и уверенной в своих силах, что некоторые штабы получили оптимистичные названия «Москва» и «Ростов» в то время, когда ни один из городов не был в руках немцев.

Какой бы критике ни подвергались германские ВВС на Русском фронте, следует признать, что их наземная организация, имевшая в своем распоряжении около 500 транспортных самолетов, великолепно справилась с труднейшей задачей. Но осенью и зимой требования продолжительной воздушной войны ложились на немецкие наземные штабы не меньше, чем на летные части, а создание новых полевых дивизий ВВС Германии для борьбы с немецкой армией вскоре должно было поредеть ряды подразделений обслуживания и снабжения Люфтваффе; суровая русская зима и преследование коммуникаций советскими партизанами ничуть не добавляли общей радости их существования.
Весна 1942 года стала решающим этапом восточной кампании. Зимнее контрнаступление русских войск спасло Москву и Ленинград, позволило отвоевать Крым, вернуть Ростов и восстановить ценную территорию между Днепром и Донцом. Более того, оно заставило немецкую армию и немецкие ВВС оставаться в поле в ужасных боевых условиях и предотвратило любую стабилизацию фронта, которая могла бы позволить подразделениям Люфтваффе получить длительные периоды столь необходимого отдыха. На других фронтах только британское бомбардировочное командование теперь сдерживало 50 процентов двухмоторных истребителей Люфтваффе на Западе, а из-за усиления дневного воздушного давления в Средиземноморье и против Франции и стран Бенелюкса для Восточного фронта можно было выделить не более одной трети всех сил немецких одномоторных истребителей по сравнению с более чем 60 процентами в начале кампании в июне 1941 года. Это жесткое ограничение в наличии немецких истребителей для Русского фронта стало решающим фактором для всех будущих операций немецких ВВС на Востоке. Англо-американская авиация уже обеспечивала второй и третий воздушные фронты самой непосредственной и жизненно важной помощи Красной Армии.

Более того, если бы Гитлер на самом деле обладал интуитивными способностями, которые он себе приписывал, он мог бы обнаружить блеск в глазах генерала Арнольда и штаба ВВС американской армии в Вашингтоне, который вскоре должен был воплотиться в неудобно большое количество «Летающих крепостей» и «Либераторов», действующих на европейском и средиземноморском театрах. Бумеранг Перл-Харбора, инцидент, которому уже несколько месяцев, должен был откликнуться на Люфтваффе не меньше, чем на ВВС Японии.
Весенний воздух 1942 года не сулил Люфтваффе особых перспектив, но немецкие ВВС все же взялись за дело - залечить раны последних шести месяцев 1941 года и нарастить максимум имеющихся на Восточном фронте воздушных сил для летнего наступления с целью захвата Сталинграда и кавказских месторождений нефти. В численном отношении Люфтваффе практически удалось восстановить положение лета 1941 года. Количество эскадрилий немецких ВВС на Восточном фронте в мае-июне 1942 года было практически таким же, как и в 1941 году, но численность частей и резервов за ними была значительно меньше. Если в начале русской кампании немецкие ВВС располагали примерно 3000 самолетов в частях, поддерживаемых на 25-50% резервными самолетами и экипажами, то летом 1942 года немецкие авиачасти насчитывали всего 2000-2500 самолетов, поддерживаемых на 20-25% резервными самолетами и экипажами. Кроме того, в 1940 и 1941 годах Люфтваффе потеряли многих из своих самых опытных летчиков и пилотов.

За первый год кампании оснащение Люфтваффе на Восточном фронте не претерпело никаких изменений. В категории дальних бомбардировщиков «Хейнкель-177» все еще боролся с проблемами, а «Дорнье-217», даже если он и был доступен для Восточного фронта, не был улучшен по сравнению с хорошо зарекомендовавшим себя «Юнкерсом-88». Новый немецкий одноместный истребитель «Фокке-Вульф-190» пришлось оставить во Франции и странах Бенилюкса, чтобы противостоять «Спитфайрам», и только в конце 1942 года, когда Вермахт плавно скатился к поражению, несколько этих превосходных одномоторных истребителей были предоставлены для службы в России. Своевременная бомбардировка британским бомбардировочным командованием главного завода Фокке-Вульф в Бремене, несомненно, сыграла большую роль в задержке появления «Фокке-Вульф-190» на русском фронте. В категории двухмоторных истребителей новый «Мессершмитт-210», как и «Хейнкель-177», страдал от тяжелых родовых мук, которые затянулись настолько, что первоначальный план его применения на Восточном фронте в качестве штурмовика так и не был реализован.

Единственным новым самолетом, доступным Люфтваффе, был оборонительный тип ближней поддержки «Хеншель-129», предназначенный для использования в качестве специализированного противотанкового самолета против советских бронетанковых сил. «Хеншель-129», двухмоторный однорульный низкоплан, первоначально оснащенный двумя немецкими двигателями Аргус мощностью 400-500 л.с. каждый, был переоборудован двумя французскими радиальными двигателями Гном-Рон. Не только они доставляли проблемы, но и специальная 30-мм пушка, установленная для борьбы с танками, не всегда была успешной, а некоторые немецкие пилоты, похоже, не проявляли особой симпатии и мастерства ни к самолетам, ни к противотанковым операциям. Одним словом, Люфтваффе в своей летней кампании в России в 1942 году, как и годом ранее, полагались в основном на «Хейнкель-111», «Мессершмитты-109 и 110», «Юнкерсы-87» и «Юнкерсы-88». У советских ВВС, напротив, был год модернизации. И-15 и И-16 стали менее распространенными, а «Ил-2 Штурмовик» и истребители «Як», „ЛаГГ“ и «МиГ» - более многочисленными. Кроме того, их поддерживало все большее количество британских «Харрикейнов» и американских истребителей «Томагавк» и «Аэрокобра», а также американских средних бомбардировщиков «Бостон». Истребитель «Аэрокобра» с двигателем за спиной пилота и специальным креплением для крупнокалиберной пушки понравился многим советским летчикам.

Самой большой слабостью Люфтваффе на Восточном фронте весной и летом 1942 года было количество одно- и двухмоторных истребителей, которые составляли лишь две трети от сил, имевшихся на фронте годом ранее. Численность бомбардировочной авиации в целом была такой же, как и летом 1941 года, а количество разведывательных подразделений также было сохранено. Нехватка истребителей неизбежно должна была привести к двум причинам: во-первых, к использованию части сил дальних бомбардировщиков ночью, а во-вторых, к фактическому лишению истребительного прикрытия больших участков Русского фронта, когда Люфтваффе должны были сосредоточить свои тактические силы «Юнкерсов-87» и «Мессершмиттов-109» для поддержки наступления немецкой армии. Резкое сокращение ударной мощи авиации и необходимость иметь в своем распоряжении как истребители, так и бомбардировщики и использовать их с большой избирательностью стали серьезными факторами в немецком летнем наступлении 1942 года; возможно, это повлияло на решение немецкого верховного командования начать наступление только на южной половине длинного, растянутого и изнурительного Восточного фронта, а не по всему фронту, как летом 1941 года.

Немецкое летнее наступление в определенной степени застопорилось Красными войсками, которые в мае начали собственное наступление в харьковском секторе, которое временами выглядело так, будто могло отбросить немцев к Днепру. Люфтваффе, со своей стороны, были удобно расположены для встречи советского наступления, поскольку на южном фронте от Киева до Крыма находилось около 1500 самолетов - крупнейшие немецкие ВВС, когда-либо сосредоточенные в этом районе. Они интенсивно и эффективно действовали в поддержку немецких сухопутных войск, контратакуя в мае на русском фланге в Харьковском секторе; в то же время они смогли поддержать немецкое наступление в Крыму, которое началось в середине мая и вытеснило Красную армию с полуострова чуть более чем за неделю. В течение короткого времени казалось, что немецкие ВВС обрели свою первозданную славу и поддерживают немецкую армию со всей концентрированной эффективностью двух предыдущих лет. Мало того, что ВВС поддерживали постоянную интенсивность полетов, превышающую 1500 вылетов в день, а в отдельные дни достигающую 2500 вылетов, но в то же время их торпедоносцы и дальние бомбардировщики, базирующиеся в Северной Норвегии и Финляндии, при поддержке немецких подводных лодок наносили тяжелые потери англо-американским конвоям, доставлявшим в Мурманск самолеты, танки, оборудование и продовольствие.
От 100 до 150 дальних бомбардировщиков «Хейнкель-111» и «Юнкерс-88», действовавших над южной Арктикой, в некоторых случаях почти в 600 милях от баз, нанесли одни из самых разрушительных и решительных торпедных и высокоуровневых бомбовых ударов за всю войну. Потери немецких ВВС в атаках северорусских конвоев весной и летом 1942 года были тяжелыми, особенно в составе высококвалифицированных и специализированных противокорабельных экипажей, но качество этих атак никогда не было превзойдено Люфтваффе даже в период его расцвета.

Но эти противокорабельные успехи в арктических водах отвлекали самолеты с главного фронта; многие из «Юнкерсов-88», использовавшихся против конвоев в Мурманске, ранее были задействованы для поддержки немецкой армии в смоленских боях на суше. Еще одно отвлечение сил было вызвано героическим сопротивлением советского гарнизона Севастополя, который в начале лета 1942 года принял на себя часть ударов Люфтваффе, предназначенных для поддержки наступления немецкой армии на Дону. Против Севастополя было задействовано около 600 самолетов, которые совершали до 1000 вылетов в день на героических защитников - это был воздушный удар, с которым Мальта не сталкивалась даже в свои худшие дни, и за который советские военно-воздушные силы должны были отплатить тем же в апреле и мае 1944 года, когда советскими войсками был освобожден Севастополь и они окончательно очистили Крым от немецких и румынских войск. Героические советские защитники Севастополя своим длительным сопротивлением, несомненно, задержали концентрацию Люфтваффе, которые должны были поддержать немецкую армию в ее наступлении по линии реки Дон и на Сталинград. Воздушные силы, которые должны были быть готовы поддержать наступление немецкой армии на Воронеж, были задержаны в Крыму.

Несмотря на ликвидацию русских плацдармов в Крыму и провал русского наступления под Харьковом, летняя кампания 1942 года началась для немецких ВВС не слишком удачно. В то время как пресса даже в странах-союзницах восторженно сообщала о тысячах «Штук» в воздухе, Люфтваффе пришлось перебрасывать силы с Крыма на Донской фронт и обратно, чтобы справиться с непреодолимым сопротивлением русских. Хотя 1500 немецких самолетов всех типов были сосредоточены на Южном фронте и готовы поддержать продвижение Германии к Дону и Волге, это были силы, почти лишенные резервов; по мере продвижения на Кавказ напряжение длинных линий связи начало сказываться даже на меркантильных и мобильных Люфтваффе. Немецкие ВВС теперь действовали на расстоянии более тысячи миль от некоторых из основных источников снабжения и оборудования в Германии. Требовалось все больше и больше транспортных самолетов, а их, отчасти из-за потребностей Средиземноморья, становилось все меньше и меньше. Под Воронежем, на острие Южного фронта, Красная армия стойко выдержала самые ожесточенные немецкие атаки и, в свою очередь, контратаковала; только недостаточные силы Люфтваффе были доступны, чтобы встретить контрнаступление.

Немецкие ВВС с наступлением лета начали распылять свои силы дальних бомбардировщиков в серии широкомасштабных ударов по советским коммуникациям в районе Ростова, по мостам на Дону, на Северном Кавказе, по железным дорогам, идущим от Сталинграда к Москве, и по советским портам на кавказском побережье. Периодически проводилось и мелкое минирование Волги. Но при наличии около 500 дальних бомбардировщиков, уже частично задействованных в работах по ближней поддержке, задача была слишком сложной. Сбои и задержки советского транспорта, конечно, были, и в этот период немецкие ВВС создали два или три специализированных подразделения по борьбе с железнодорожными перевозками и подрыву поездов, которые имели определенный успех. Но неудобства, связанные с быстро расширяющимися немецкими линиями коммуникаций, были большей помехой для немецких ВВС, чем ущерб, нанесенный бомбардировщиками Люфтваффе советским линиям коммуникаций.

Хотя немецкие сухопутные войска ворвались на Кубань, захватив Новороссийск, и осенью 1942 года продвинулись на юг Кавказа до Моздокских нефтяных месторождений, большая часть их продвижения по суше проходила без прикрытия с воздуха, поскольку основная концентрация немецких самолетов в количестве 1000 единиц была направлена на Сталинград, публично обещанный Гитлером в качестве подарка немецкой нации. К сентябрю казалось, что Гитлеру удастся сдержать хотя бы это обещание, поскольку немецкие войска стояли лагерем на Волге к северу и югу от Сталинграда, а в самом городе шли бои.
Но на других участках Русского фронта, к северу от Сталинграда, советские ВВС имели превосходство в воздухе. Особенно это касалось Ленинградского фронта, где единственные немецкие силы дальних бомбардировщиков, имевшиеся в Белоруссии, должны были выполнять двойную задачу - бомбить цели на Ленинградском и Московском фронтах, как днем, так и ночью, по тактическим и стратегическим целям. В сентябре Геринг, возможно, полагая, что Сталинград падет, перебросил воздушные силы с Южного фронта на Ленинградский. Но цветение сентябрьского ораторского искусства Гитлера было скорее похоже на смущенный румянец, быстро переходящий в тревожную бледность, вызванную растущими бедствиями и последствиями.

В октябре британская 8-я армия начала наступление на Аламейн, и запутавшиеся колонны Роммеля начали отходить. В ноябре англо-американские войска высадились в Алжире, а Люфтваффе в неконтролируемой спешке сняли подразделения бомбардировщиков и истребителей с Русского фронта, включая Сталинградский, и направили их в Средиземноморье. Силы Люфтваффе, составлявшие летом 1942 года 2 500 самолетов, теперь сократились до менее чем 1 500 самолетов на всем Восточном фронте. Как раз в этот неприятный момент, после сопротивления под Сталинградом, не поддающегося описанию даже теми, кто преуспел в написании героики, Красная Армия начала контрнаступление, которое должно было привести к окружению и уничтожению 6-й немецкой армии под командованием фон Паулюса. Не имея возможности восстановить свои Военно-воздушные силы, которые теперь постоянно сокращались из-за невосполнимых потерь, с необходимостью вывода одних частей на отдых и доукомплектование, а других - для использования в Средиземноморье, Люфтваффе почти спокойно смотрели на то, как 6-я немецкая армия подвергается ударам с воздуха со стороны советских ВВС.

Она мрачно цеплялась за свои последние аэродромы в районе Сталинграда и сражалась до последнего, пока ее подразделениям ближней поддержки не пришлось отступить на Запад, за пределы досягаемости; как только «Юнкерсы-87» или «Мессершмитты-109» оказывались в 100 милях к западу от Сталинграда, они оказывались слишком далеко, чтобы оказать помощь армии фон Паулюса. Разнообразные транспортные самолеты, «Фокке-Вульф-200», «Юнкерс-86» и даже несколько «Хейнкелей-177», были привлечены к разношерстной работе, чтобы попытаться снабжать немецкую 6-ю армию по воздуху. Но и они, и регулярные транспортные части понесли большие потери, поскольку им пришлось действовать практически без истребительного прикрытия и в коварную погоду.
Зима 1942 года на Русском фронте стала зимой недовольства Геринга. Та местная воздушная инициатива, которую он сохранил на нескольких участках, ушла и окончательно исчезла. В последний раз он сосредоточил мощные воздушные силы против Красной армии с некоторой перспективой на успех. Отныне даже в этой перспективе ему было отказано. Будущее на Восточном фронте для Люфтваффе в конце 1942 года было достаточно мрачным. Советские ВВС, прошедшие восемнадцатимесячную модернизацию и получившие боевой опыт, были более мощным противником, чем в июне 1941 года, и численно более чем в пять раз превосходили немецкие ВВС. Американская авиация находилась в подростковом возрасте, и англо-американский план атаки немецких авиационных заводов был не просто бумажным проектом.

С 1943 года немецкие ВВС должны были направить большую часть своих ресурсов на оборону самой Германии. Оборона, экономия, импровизация должны были определять их дальнейшую политику. Что касается немецкой армии на Востоке, то воздушные операции Люфтваффе должны были стать не частью артиллерийского заграждения при подготовке к наступлению, а слабым оборонительным оружием, постоянно пытающимся парировать первые удары Красной Армии. По мере того, как советские ВВС становились все более современными, немецкие ВВС становились все более устаревшими. Инициатива в воздухе, как и на земле, полностью перешла к Красной Армии. Она должна была сохранять эту инициативу вплоть до последнего дня расплаты.