От инцидента с «Локхид У-2» (Lockheed U-2) до инцидента с «УТИ МиГ-15» Юрия Гагарина
Начиная разговор об инциденте с «Локхид У-2», нельзя не сказать несколько слов о маршале авиации Е.Я.Савицком, просто, как о человеке (а не как о специалисте и тем более не как о лётчике), который был предшественником генерал-лейтенанта А.Л.Кадомцева на посту Главкома авиации ПВО.
В истории с полётами американских самолётов-шпионов «Локхид У-2», до того, как один из них сбили ракетой, он проявил себя не самым лучшим образом, мягко говоря, когда как самый обыкновенный хам в генеральской форме, сказав, видевшему этот самолёт лётчику, что он лжёт и даже прекрасно понимает, с какой целью.
К сожалению, многие Герои Советского Союза, добивших высоких, после войны, должностей, «возносились» сами того не понимая, выше своих интеллектуальных способностей и возможностей, судить и решать те вопросы, в которых они не имели элементарных понятий, пренебрежительно относясь к мнению людей, которые были ниже их по званию и имели наглость им возражать.
В своих воспоминаниях генерал-полковник в отставке Юрий Вотинцев отмечает, что когда он «знакомился с частями корпуса, в авиационном полку (а это был первый полк советских асов в Великую Отечественную Войну), командир полка подполковник Горюнов, рассказал ему загадочную историю:
Воспоминания генерал-полковника Юрия Вотинцева
За 3-4 месяца до назначения Юрия Вотинцева командиром отдельного Туркестанского корпуса ПВО, где-то в феврале 1959 года, современная, по тому времени станция П-30, единственная, кстати, в части, обнаружила воздушную цель на высоте 20000 метров.
На запросы она (цель) не отвечала. Было сделано предположение, что цель вторглась в воздушное пространство СССР. На её перехват, на самолете МиГ-19, был поднят опытный лётчик, командир эскадрильи. Он сумел разогнать МиГ и за счёт динамической горки вышел на высоту примерно 17,5 тысяч метров. Сообщил, что видит над собой, выше на 3-4 тысячи метров, самолёт.
Но на высоте 17,5 тысяч метров МиГ-19 продержался несколько секунд и стал сваливаться. Понятно, летчик потерял цель из видимости. Потеряли её вскоре и локаторы, а точнее единственный, который видел - П-30.
Когда пилот приземлился, то доложил результаты своего наблюдения. Он нарисовал самолет, что видел. Крестообразный, с большими крыльями. Об этом сообщили в Москву, в Главный штаб Войск ПВО страны. Оттуда вскоре прибыл с группой специалистов командующий истребительной авиацией генерал-полковник авиации Евгений Савицкий. Москвичи долго беседовали с лётчиком, анализировали полученные данные.
Итог работы комиссии озадачил весь полк - наблюдения пилота, поднимавшегося на перехват «невидимки», были взяты под сомнение.
Савицкий заявил: лётчик выдумал, что наблюдал цель при подъёме, дескать, отличиться захотел, заработать награду.
Создавалось впечатление, что у комиссии была твёрдая уверенность - таких самолетов, которые бы могли несколько часов держаться на высоте 20000 метров, нет в природе...».
…9 апреля 1960 года американскими спецслужбами была проведена неординарная разведывательная операция. В тот день самолёту Локхид U-2, стартовавшему в Пешаваре, удалось, как говорится, неосуществимое - за один полёт с высоты 20000 метров взглянуть на сверхсекретные объекты Советского Союза.
Это были: Семипалатинский ядерный полигон, авиабаза стратегических бомбардировщиков Ту-95, полигон зенитных ракетных войск близ Сары-Шагана, ракетный полигон Тюра-Там (космодром Байконур).
9 апреля 1960 года, в 11 часов 35 минут U-2 сумел выскользнуть за пределы СССР в районе города Мары…
…О том, что самолёт-нарушитель вторгся далеко в пределы страны, узнал глава государства Никита Хрущёв. Он был разгневан тем, что Вооруженные Силы ничего не смогли предпринять в течение 6 часов.
…На заседании Политбюро Центрального Комитета партии, пользуясь данными проводки самолёта-нарушителя, председатель Госкомитета по авиатехнике - министр СССР Пётр Дементьев и генеральный авиаконструктор Артём Микоян заявили:
«В мире нет самолётов, которые бы могли 6 часов 48 минут идти на высоте 20000 метров. Не исключается, что этот самолёт периодически набирал такую высоту, но затем он непременно снижался.
Значит, теми средствами противовоздушной обороны, что имелись на юге страны, его должны были уничтожить. И делался вывод: ответственность за пропуск полностью ложится на Войска ПВО и корпус, которым командует товарищ Вотинцев».
В апреле 1960 года Маршал Советского Союза Родион Малиновский издал приказ по факту нарушения госграницы СССР. В нём давалась строгая оценка действий должностных лиц Войск ПВО и ВВС, командования ТуркВО. Присутствовали там слова «преступная беспечность», «недопустимая расхлябанность» и т.д.
Генерал Юрий Вотинцев и полковник Аркадий Ковачевич, в частности, были предупреждены о неполном служебном соответствии. Командующий войсками Туркестанского военного округа генерал армии Иван Федюнинский получил строгий выговор.
Рассказ генерала Юрия Вотинцева.
«Когда 1 мая был сбит U-2, пилотируемый Френсисом Пауэрсом, и стали известны тактико-технические характеристики самолёта-шпиона, определилось чётко - в корпусе не было средств для пресечения полёта самолёта-нарушителя 9 апреля, -
Мы сделали, на мой взгляд, всё что могли. В августе 1960 года в Москве проходило служебное совещание. По его окончании маршал Бирюзов пригласил меня к себе в кабинет, открыл сейф и показал написанный им рапорт на имя Малиновского.
Бирюзов указывал в нём на обстоятельства действий сил корпуса 9 апреля, на показания Пауэрса, докладывал, что средств для пресечения полёта U-2 в корпусе не было, ходатайствовал перед министром обороны о снятии с меня взыскания.
На рапорте я увидел резолюцию:
«Товарищу Бирюзову С.С. Генералу со взысканием, наложенным МО, нужно ходить не менее года». Внизу стояли две буквы P.M. - Родион Малиновский.
Взыскание сняли ровно через год - вот так закончилась для меня та история».
Следует отметить, что 9 апреля 1960 года, при попытке сбить U-2, погиб старший лейтенант Владимир Карчевский. Самолет Карчевского внезапно потерял скорость и начал валиться на крыло, но он катапультировался, когда машина уже начала колесами касаться земли - парашют не раскрылся и лётчик погиб.
Для дальнейшего описания событий связанных с полётами U-2 воспользуемся воспоминаниями Игоря Цисаря:
Воспоминаниями заместителя командира батареи ракет С-75 Игоря Цисаря
1-го мая 1960 года под Свердловском был сбит самолёт-шпион США У-2. Этот майский юбилей международного значения, продолжает интересовать публику, и по сей день. В результате над СССР перестали летать самолёты США. Были сорваны Парижские соглашения по ослаблению холодной войны. Обменяли нашего разведчика Ф.Абеля на сбитого американского разведчика Ф.Пауэрса.
За сорок с лишним лет газеты и журналы опубликовали много небылиц и догадок о событиях с У-2. Н.С.Хрущев представил сбитие У-2 как большую победу, триумф нашего передового оружия и боеготовности армии. Но это была не только победа. Впервые в истории России противник безнаказанно прошел тысячи километров до центра Урала.
Я служил офицером наведения, затем заместителем командира батареи дивизиона двенадцатиметровых ракет близ села Косулино Свердловской области.
В войсках любой праздник – это мука, повышенная боевая готовность. Дня за три до 1-го мая на «точку» позвонил комполка полковник Гайдеров. Он справился о боеготовности дивизиона, получил подтверждение и попросил помочь соседу: Верхнетагильскому дивизиону Нижнетагильского полка. У них долго не получалось устранить неисправность в СНР (станции наведения ракет).
Заместитель командира дивизиона майор Воронов возражал, ссылаясь на нехватку людей. Командир дивизиона подполковник Шишов и часть офицеров были в дальней командировке. В Верхний Тагил пришлось ехать мне.
Трое суток с командиром батареи капитаном Иноземцевым и его офицерами ломались над неисправностью. Спали два раза по два часа. В войсках нельзя уходить с позиции пока техника не боеготовна. Справились, и к утру 1-го мая я добрался до своей койки в Свердловске в заводском общежитии на Эльмаше, пристанище полевых офицеров и геологов.
Офицер трясёт меня за плечо:
- Готовность №1. Срочно в дивизион. Машина у общежития.
Мне не хочется в дивизион. Я почти не спал три ночи.
- Сбит самолёт-нарушитель и надо ехать.
- Ну и что? Сбит, значит всё нормально. У меня там хорошие офицеры: Женя Федотов, Паша
Стельмах, Эдик Фельдблюм, Коля Батухтин, Миша Григорьев. Они и ещё собьют.
Как маршал Мольтке, я перевернулся на другой бок.
- Но стреляла только одна ракета, две не сошли с пусковых установок.
Это вопрос чести. Через минуту мы пересекали на «козле» (Газ-69) праздничный Свердловск, торопясь в дивизион.
За КПП (контрольно-пропускной пункт) дивизиона, у забора, последние дни всегда омрачал настроение разбитый МиГ-19. Несколько недель тому назад, когда У-2 ходил два с половиной часа по нашим южным районам, на перехват поднимали пару МиГов.
При заходе на посадку в аэропорт Кольцово, один из МиГов потерял управление и врезался в берёзовую рощу недалеко от дивизиона. Авиация бросила самолёт нам за забор. Семья, вероятно, получила героическую похоронку.
В дивизионе тревожное волнение, ощущение вины и тяжелого проступка: не сошли две ракеты. Можно попасть под трибунал. Не ясна обстановка. Может быть, уже где-то началась война? Особенно подавлен командир огневой батареи капитан Колосов: он отвечает за боеготовность ракет. Многократно проверяем и проверяем ракеты, цепи прохождения команды «пуск» от СНР. Всё нормально. Остается подозрение, что офицер наведения старший лейтенант Эдик Фельдблюм в волнении не дожал «противный» колпачёк защиты переключателей «боевой пуск» по двум ракетным каналам. Эдик отрицает это.
Позвонил комполка, сообщил, что обстановка улеглась. Отменил готовность №1. Приказал срочно представить «Отчёт о боевых действиях дивизиона». Напряжение спало. Майор Воронов поднялся с кресла командира дивизиона и повернулся ко мне:
- Я в этом ни хрена не понимаю. Лейтенант Цисарь, ты у нас самый грамотный. Составляй
отчёт.
- Но ведь меня не было здесь во время боевой работы.
- Ну и что? Вот планшет с отображением всей обстановки. Опроси офицеров. Составь отчёт.
Я составил отчёт. Трудно было написать, почему не сошли две ракеты. Не хотелось подставлять Эдика. Пришлось лгать. Если противник летит на малой высоте и приходится стрелять с задней ПУ (пусковой установки), то ракета может врезаться в собственную антенну СНР. В таких случаях пуск с установки автоматически блокируется: ПУ становится в «зону запрета».
Я написал, что две ПУ стали в зону запрета, хотя У-2 был высоко, почти в зените, и две установки одновременно в запрет никогда не станут. Конечно, я боялся, что ложь раскрутят.
Но в войсках запрещено рассуждать, анализировать и высовываться. Через месяц в секретном приказе министра обороны по всей армии моя часть отчёта повторялась слово в слово. Опасения рассеялись.
Теперь представим достоверные события, происходившие в дивизионе. Участники событий в других полках и дивизионах могут дополнить и поправить меня.
1-го мая около 8.00 дивизиону была объявлена тревога. Опять с юга к Уралу летел нарушитель, затем он развернулся и стал уходить к границе. Готовность снята. Люди пошли завтракать и готовиться к празднику.
В 10 часов опять взвыла сирена тревоги и на экранах локаторов и СНР уже «сидел» самолёт. Эдик наводит электронный крест на цель и передает её на сопровождения операторам: ефрейтору Коле Слепову из Рязани (к сожалению, награду за него получил другой), Коле Смолину из Бурятии (фамилию третьего оператора я забыл).
Дальность до самолёта 75 км., высота 20 км., курс с юга на Свердловск, скорость непривычно маленькая - 600 км/час. На автоматический кодовый радиозапрос «я свой» не отвечает.
После длительных разборок в штабах объявлено:
- Своих самолётов в воздухе нет. Цель-нарушитель уничтожить.
Цель подошла к зоне пуска ракет и, совершая противозенитный манёвр, пошла восточнее по кругу по границе зоны пуска, как будто точно зная её.
Воронову было трудно решиться на стрельбу, поскольку цель шла по дальней границе зоны пуска и ракеты могли не дотянуть до цели.
Но вот цель развернулась и с юго-востока пошла на Свердловск, на дивизион. Информация и команды командира дивизиона одновременно передаются в штаб полка.
Воронов: Цель в зоне пуска. Открываю огонь. Цель уничтожить тремя. Высота 20. Дальность…
Гайдеров: Отставить огонь.
Идут долгие телефонные переговоры со штабами, с Москвой, с Хрущевым. Связь отвратительная.
Гайдеров: Воронов, уничтожай.
Воронов: Цель уничтожить тремя…
Гайдеров: Отставить.
Опять переговоры штабов, Москвы.
Воронов: Цель выходит из зоны пуска.Если промедлить, стрелять нельзя - не дотянут ракеты.
Гайдеров: Хрен с ним. Уничтожай.
Воронов: Цель уничтожить…
Фельдблюм (офицер наведения): Первая пуск (нажимает кнопку). Пуск не прошёл. Вторая пуск. Пуск не прошёл. Третья пуск. (Грохот и сотрясение земли стартующей ракетой.) Пуск прошёл.
На экране офицера наведения пачка импульсов ракеты приближается к пачке импульсов цели. Они совместились и экран залило облаком импульсов. Не видно ни цели, ни ракеты. Все в стрессе. Но вот из облака выползает сигнал ответчика ракеты, продолжающей нормальное движение и удаляющейся от цели.
Эдик докладывает: «Цель применила пассивные помехи». Все локаторы и СНР доложили то же. Все в неведении и растерянности.
Командир 1-го дивизиона капитан Шелудько от г. Березовского (северо-восток) выстрелил тремя ракетами в облако помех. Две ушли в направлении к цели и разорвались. Праздничная демонстрация Свердловска вздрогнула и удивилась двум взрывам. Но это был не салют. Третья ракета ушла в сторону Пышмы.
Общее неведение продолжается. Но вот на экранах 4-го дивизиона, прикрывающего город с северо-запада, появляется групповая цель из двух самолетов курсом на Свердловск. Высота 8 км. На запрос «Я свой» не отвечают.
Штабы сообщают: «Своих самолетов в воздухе нет».
Открытым текстом передаётся самолётам предупреждающий условный сигнал «Рубеж стена». Это означает, что самолеты входят в зоны поражения ракетных дивизионов и будут обстреляны. Первая цель резко ушла вниз в сторону. Вторая продолжала движение к городу. Гайдеров отвечал за оборону Свердловска и приказал цель уничтожить.
Командир дивизиона майор Шугаев классически тремя ракетами уничтожил цель, которая горя падала в сторону г. Первоуральска, и доложил в полк.
На экранах и в небе чисто. Выползли из кабин покурить.
Шугаев затянулся:
- «Сейчас сказали: молодец. Через пять минут скажут: мудак Шугаев».
Он имел опыт корейской войны, предсказание сбылось. МиГ-19 догорал в городском парке культуры и отдыха Первоуральска, рвались снаряды, разбегалась праздничная демонстрация. Лётчик ст. лейтенант Сафронов погиб.
Но вернёмся к нашему дивизиону. Было тёплое майское утро, и двери аппаратной кабины распахнуты. После старта ракеты офицеры и солдаты наблюдали, как она умчалась в безоблачное небо. Донесся звук взрыва. Затем что-то блеснуло на солнце в высоте. Позже раскрылся парашют. Лейтенант Батухтин подбежал к кабине управления, открыл дверь и сообщил о парашюте. Воронов, не отрываясь от телефона, матюгнул, приказал закрыть дверь. Через некоторое время Воронов вышел, взглянул на приземляющегося парашютиста и доложил в полк. За время, отделяющее доклады о пассивных помехах и парашютисте, были выпущены 6 ракет и сбит Сафронов.
Все ждали, чуть ли не трибунала, за не сошедшие ракеты, но через день приехал комполка и объявил, что правительство решило награждать. Он перечислил подлежащих награде, назвал и меня:
- Но меня не было при боевой работе.
- Ты обеспечил мне боеготовность дивизиона.
Признание заслуг - маслом по сердцу. Командир подготовил наградные документы и уехал в полк.
Прошедший две войны Колосов с усмешкой заметил: «Теперь начнут слонов делить».
Но слонов долго не делили. Идеально сработала бюрократическая машина. Сверху позвонили в штаб полка.
- Хрущёв срочно требует наградное постановление в завтрашние газеты. Где комполка? Пусть даст списки.
- Командир со списками должен подъехать минут через тридцать.
- Хрущёв требует срочно. Давайте фамилии, должность, звание по штатному расписанию.
На следующий день комполка извинялся перед теми, кого он представлял, но кто оказался не в тех клетках штатного расписания.
В заявлении правительства Хрущёва говорилось, что У-2 не сбивали специально. Предоставили возможность углубиться на территорию СССР. А потом взяли и очень точно, чтобы летчик остался жив, сбили первой ракетой. Обвинили США в дурном поведении и сорвали намечаемые Парижские мирные соглашения по прекращению холодной войны. Мне это напомнило школьные уроки истории, когда нам в разрушенной стране при погибших родителях объясняли, что наша самая сильная в мире армия специально заманивала фашистов вглубь страны, чтобы здесь с ними полегче расправиться.
Конечно, это был обман. Любой спец знает, что самолет-нарушитель должны встретить истребители и попытаться посадить его. При невозможности - сбить. Зенитные ракетные дивизионы - это последний и очень дорогой рубеж обороны.
Слишком далеко правительство заманивало У-2. Его заманили на космодром Байконур. Получились великолепные фото сверхсекретных объектов. У Кыштымских атомных предприятий он прошёл над ракетным дивизионом. Пытались выстрелить, но ракета не стартовала. Почему не выстрелили ещё двумя ракетами, история умалчивает. Он прошёл ещё над одним дивизионом. Приготовились стрелять, но сгорел предохранитель в локаторе СНР. Солдат из чабанов не сумел заменить предохранитель. Офицер-техник в самоволке в соседней деревне отмечал праздник трудящихся.
После этих событий я был в комиссии по проверке боеготовности дивизионов ПВО Урала. Состояние было плачевное почти везде. В дивизионе, прикрывающем атомные предприятия Туры, даже не заводились дизеля электропитания ракетного комплекса. В другом пробит гвоздем кабель управления пусковой установкой.
Дивизионы год докладывали о полной боеготовности. В упомянутом кыштымском дивизионе ракета не стартовала, т.к. были замкнуты контакты цепи «пуск» отрывного штекера ракеты. Ещё зимой на морозе солдат в трёхпалых рукавицах стыковал его с ракетой и повредил «папу». Три месяца два раза в сутки командир докладывал о полной боеготовности дивизиона.
Но почему же наш дивизион сбил Пауэрса, а доложил, что цель применила пассивные помехи?
Я как офицер наведения попался в эту ловушку за девять месяцев до событий с У-2 при стрельбе на полигоне Капустин Яр. Самолёт противника периодически выстреливает фольгу и прячется в этом облаке. На экранах локаторов лишь облако импульсов, в котором импульсы от цели неразличимы. Когда разрывается ваша осколочная ракета, облако осколков создает на экране такое же облако помех. Цель поражена, падает, но в облаке осколков её не видно. Растерянность офицера наведения переходит в шок, когда из облака выползает нормальный сигнал ответчика ракеты, удаляющийся от цели. Эффект не разорвавшейся ракеты возникает потому, что взрывается лишь передняя боевая часть ракеты. Задняя аппаратная часть и двигатели продолжают работать нормально. Общее экранное представление будто ракета, не разорвавшись, прошла мимо цели, выстрелившей помехи. Только опытный, уже стрелявший и думающий офицер, может правильно оценить ситуацию. Но опыт дорог. Ракета по цене, равна стоимости пятиэтажной «хрущёвки».
А, что же авиация? Сажать или сбивать должны истребители.
«Когда Бог наводил на земле порядок, авиация была в воздухе» (любимая поговорка лётчиков).
Наверно, поэтому она практически не смогла подняться в воздух 22-го июня 1941 года, и в приграничных округах 80% самолетов были уничтожены за пару часов прямо на аэродромах.
Поэтому она не смогла ни посадить, ни сбить У-2. Более того, потеряла двух летчиков, два МиГа (с учётом лежавшего у нас за забором). Может быть даже больше, поскольку между двумя полетами с юга был почти трёхчасовой облёт мурманской зоны.
Информации по армии никакой. Приволжский округ поднял на перехват два истребителя, но они забыли взять кислородные приборы. Цель на высоте 20 км, без кислорода и высотного костюма лётчик погибнет. Храбрые соколы готовы погибнуть, но сбить противника. Им приказали вернуться на аэродром.
Летчик Ментюков корреспонденту газеты «Труд» рассказал, что он сбил У-2 без ракет воздушной струёй».
Наш командир взвода локационной разведки Вадик Антипенко, где-то на дальних подступах кратковременно видел импульсы самолёта. Но на наших 120 километровых экранах других самолётов не было.
Конечно, на маршруте в 2,5 тысячи километров много достойнейших могли бы и должны были сбить цель.
Ментюков может навестить У-2 в музее вооруженных сил России и убедиться, что задняя нижняя левая часть фюзеляжа прошита ракетными осколками, как решето. Этим любовался и фотографировал сын Френсиса Гарриевича Пауэрса. Можно даже набрать осколков, отскочивших от бронеспинки, спасшей летчика, и застрявших между лонжеронами.
А почему же сбили своего Сафронова? Здесь, как в альпинизме, чтобы погибнуть, надо сделать одновременно не менее трёх ошибок.
Во-первых, командующий авиацией генерал Вовк (после событий пошёл на повышение) поднял на перехват У-2 пару МиГ-19, но на КП ПВО не доложил. КП оповещал всех, что своих в воздухе нет.
Во-вторых, на Мигах не были установлены коды автоответа «я свой» для локаторов и СНР.
На второй день спецкомиссия проверяла опечатанные запросчики станций. У нас всё нормально. Но чувство было преотвратное, когда Вовк тыкал в лицо надорванной фотографией Сафронова в кругу семьи:
- Вы мне лётчика убили.
В-третьих, лётчики не знали открытого голосового радиосигнала «Рубеж стена». Не были обучены.
Ведущий пары капитан Айвазян рассказывал, что по тревожному тону сигнала понял, что-то недоброе. Бросил МиГ к земле, в сторону, и ушёл. Сафронов продолжал полёт на Свердловск. Что оставалось делать Гайдерову? Уничтожить.
В-четвёртых, истребители бесполезно было даже поднимать в воздух. Лётчик Ментюков отмечал, что у него не было ракет. Но не только у него.
Вечером 1-го мая я заступил оперативным дежурным по дивизиону. В полночь сержант с КПП позвонил, что у ворот группа авиационных полковников, все в орденах (прямо с парада) и с колонной грузовиков:
- Лейтенант, авиация была без ракет «воздух-воздух». Мы привезли их самолётом из Москвы. Пол дня мыкаемся - не знаем куда деть. Никто не принимает. Вашу «точку» вроде бы рассекретили. Прими на ночь на хранение. Утром заберём.
Я загнал колонну на позицию и, конечно, не удержался, вскрыл пару ящиков. Стройненькие метровые ИС-8 с отстегнутыми крыльями привели меня в восхищение. И всё же мы, победили».
Один из пилотов Су-9 Игорь Ментюков хорошо помнит то время. Ему, одному из самых подготовленных лётчиков Центра боевого применения и переучивания лётного состава авиации ПВО, что находится под Муромом, в Саваслейке, могла выпасть возможность атаковать U-2 ещё 9 апреля - в тот день он сидел за штурвалом самолёта в Килп-Явре, на Кольском полуострове, в готовности к атаке высотной воздушной цели. Но тогда пилот U-2 не пошёл через всю страну, 1 мая Френсиса Пауэрса ждали почти во всех полках ПВО, в том числе и получивших самолёты Су-9 - в Европейской части страны, в Средней Азии, Сибири. В готовности находились зенитные ракетные дивизионы с ЗРК С-75:
Воспоминания лётчика СУ-9 Игоря Ментюкова
«В апреле шестидесятого, - рассказывает Игорь Ментюков, - меня бросили дежурить в Килп-Явр. В конце месяца возвращаемся домой, в Саваслейку, а мне новая задача - лететь в Новосибирск, взять там Су-9 с большой заправкой, перегнать в Барановичи (это в Белоруссии) и заступить на боевое дежурство. Там стоял истребительный полк, на его вооружении находились и Су-9. Они брали на борт 3.250 килограмм топлива. К маю шестидесятого в Новосибирске уже изготовлялись самолеты, бравшие 3.720 кг. А лишние полтонны горючего - это значительно большая дальность полета, больший рубеж перехвата. Задачу нам поставили жестко - 1 мая обязательно быть в Барановичах.
27 апреля с напарником капитаном Анатолием Саковичем прилетели в Новосибирск, взяли пару Су-9 на заводе и назад, на Запад, поджимало время. 30 апреля мы уже в Свердловске, на аэродроме Кольцова, но там подзастряли из-за погоды. Волнуемся, до Барановичей далеко, времени же осталось всего ничего. Не выдержал - позвонил в Москву дежурному по перелетам: мол, разрешите добираться до Барановичей другим маршрутом, Однако тот дал отбой, дескать, полетите завтра.
Утром 1 мая, примерно в начале седьмого, нас поднимают. По телефону получаю команду – «Готовность - номер один». Подумал, погода улучшилась, нас торопят. Правда, взлетел позже, направление - на Челябинск. Сразу возник вопрос: почему направили на восток? Чуть позже беспокойство усилилось. Со мной на связь вышел не КП аэродрома, а командующий авиацией армии ПВО генерал-майор авиации Юрий Вовк:
- Я - «Сокол», 732-й, как меня слышите? Слушайте меня внимательно. Цель - реальная, высотная. Таранить. Приказ Москвы. Передал «Дракон» (Савицкий).
Пошли минуты раздумья. Серьёзный значит случай, если приказ передает сам «Дракон». Отвечаю:
- «К тарану готов. Единственная просьба, не забыть семью и мать…».
- «Всё будет сделано»…
Таран всегда опасен, - а в моём положении - верная гибель. Вся загвоздка в том, что к боевому вылету я не готовился. Взлетел без ракет, а авиационных пушек на Су-9 нет. К тому же на мне не было и высотно-компенсирующего костюма, гермошлема. Во время перегонки самолетов это нам не требовалось. На высоте 20000-21000 метров меня в случае катапультирования разорвало бы, как воздушный шарик, на кусочки. И потом о каком-либо пессимизме говорить нет оснований - для лётчика святое дело позаботиться о семье. А моя Людмила ждала ребёнка, погибни я, нелегко бы ей пришлось одной с младенцем на руках. Кстати, сын родился 1 сентября шестидесятого, ровно через четыре месяца после того злополучного полета.
Иду в направлении Челябинска минут 17, а на связь никто не выходит. Подумал уже, направили и забыли. Но тут в наушниках раздалось:
- «Как меня слышите?»
- «Нормально», - отвечаю.
- «Следуйте этим курсом». Чуть позже:
- «Топливо выработал в баках?» Говорю:
- «Нет ещё». Однако тут же последовала команда:
- «Бросай баки: пойдёшь на таран». Сбросил баки. Команда:
- «Форсаж».
Включил форсаж, развернул самолет на 120 градусов и разогнал его до скорости M=1,9, а может до М=2,0. Меня начали выводить на 20-километровую высоту.
Прошло несколько минут, сообщают: «До цели 25 километров». Включил прицел, а экран в помехах. Вот незадача. После старта работал нормально, а тут... Говорю:
- «Прицел забит помехами, применяю визуальное обнаружение».
Но и здесь сложности. У U-2 скорость 750-780 км/час, а у меня - две с лишним. Словом, не вижу цели, хоть убей. Когда до цели осталось километров 12, мне сообщили, что она начала разворот. Уже потом узнал - в этот момент она пропадает на экране РЛС. Делаю разворот за самолётом-нарушителем. Мне сообщают, что я обгоняю цель на расстоянии 8 километров, проскакиваю её. Генерал Вовк кричит мне:
- «Выключай форсаж: сбавляй скорость!»
- «Нельзя выключать», - я тоже вскипел, поняв, что на КП не знали, как использовать и наводить Су-9.
- «Выключай, это приказ», - передал ещё раз генерал. Чертыхнулся и выключил. И тут новый приказ:
- «Уходи из зоны, по вам работают!» Кричу:
- «Вижу».
В воздухе к тому времени появились сполохи взрывов, одна вспышка чуть впереди по курсу, вторая справа. Работали зенитные ракетчики...
«Разворачиваюсь, ухожу из зоны огня, а затем спрашиваю о местонахождении цели. Мне с КП: «Цель сзади». Предпринимаю новый разворот, но чувствую, что падаю. Шёл ведь без форсажа, не заметил, как скорость понизилась до 300 км/час. Свалился на 15 тысяч метров. А с КП:
- «Включай форсаж». Зло опять взяло, кричу:
- «Надо знать, как и на каких скоростях, он включается».
Разогнал самолёт до 450 километров, пробую включить форсаж, хотя он включается при 550 километрах. В это время загорается лампочка аварийный остаток топлива. Становится ясно - наведение сорвалось. Дают указание:
- «Тяните до Кольцова».
На аэродроме после посадки, прямо у самолёта, меня встречало несколько полковников и двое в штатском.
- «Садитесь, - говорят, - поедете с нами на КП.». Но тут кто-то из встречающих увидел, что в нескольких километрах с неба падает что-то блестящее. Спрашивают у меня, что это может быть. Я вопросом на вопрос:
- «МиГи давно взлетели?»
Гул их был слышен, и я предположил, что МиГи сбросили баки. Однако позже выяснилось, что падали осколки самолёта-шпиона Локхид U-2.
Приезжаем на КП, мне подают телефонную трубку, на проводе заместитель командующего авиацией Войск ПВО генерал Семёнов. Говорит:
- «Савицкий надеялся на вас, Ментюков». Ответил ему:
- «Как наводили, так и действовал…».
Не договорил, как на экранах локатора опять появилась цель. Меня спрашивают:
- «Готов ещё раз взлететь?» Отвечаю:
- «Какой может быть разговор». К тому времени U-2 был уже уничтожен.
Вскоре после того, как стало ясно, что самолёт-нарушитель сбит, на аэродром с командного пункта приехал командующий авиацией армии ПВО генерал-майор Вовк. Он меня знал, служили вместе в учебном центре в Саваслейке, потому сказал:
- «Слава Богу, Ментюков, что всё обошлось».
Он имел в виду, что Пауэрса сбили. Если нарушитель ушёл бы, скандал разгорелся бы крупный. Вовк сказал, чтобы я был по-прежнему наготове, всякое ещё может быть.
Однако обстановка стала разряжаться. В 3 часа над аэродромом показался вертолёт. Привезли американского пилота для дальнейшей его отправки на самолёте в Москву. Нас к вертолёту сначала не допускали, а потом, узнав, что мы лётчики, его атаковавшие, махнули рукой: мол, смотрите. Особого впечатления Пауэрс на меня не произвёл. На руках мы ему показали, это, мол, мы тебя атаковали. Разрешили нам взять немного дюральки от сбитого самолёта. У меня кусок металла долго хранился.
2 мая по телефону со мной разговаривал (для этого я прибыл на КП армии ПВО) «Дракон» - генерал Савицкий. Он попросил доложить об атаке на нарушителя, а потом сказал:
- «Если бы не вы, Ментюков, он бы ушёл».
«Командующий считал, что из-за моей атаки U-2 начал совершать маневр и вошёл в зону огня. Хотя он мог начать маневр, к примеру, для новых фотосъёмок.
3 мая мы были в Барановичах, а 4-го меня вызвали в Минск. Туда, в штаб армии ПВО, прибыла комиссия из Москвы, возглавляемая генерал-полковником Пономарёвым. Её интересовало, почему бортовая РЛС оказалась забита помехами. Не знаю, к какому выводу они пришли. А предположения такие. На Су-9 имелась система электронной защиты задней полусферы, она давала помехи на прицел самолёту противника. Видно, от неё «пострадал» и прицел моего самолёта (использованы материалы статьи «Как сбили Пауэрса», с сокращениями и с частичным редактированием текста из www.webslivki.com).
На что следует обратить внимание во всём вышеизложенном материале об инциденте с «Локхид У-2»:
Во-первых, что на самолётах Айвазяна и Сафронова, направленных (поднятых в воздух) на перехват Френсиса Пауэрса не были установлены ответчики «Я-свой» (или отсутствовали для их опознавания, соответствующие коды).
Во-вторых, что после пуска ракеты, и достижения «цели», на экране РЛС, она продолжает свой полёт, что можно было расценить, как промах.
Обратим внимание, в рассказе лейтенанта Игоря Цисаря на то, что наблюдается на экране локатора, когда ракета поражает цель:
«…Но почему же наш дивизион сбил Пауэрса, а доложил, что цель применила пассивные помехи?
Я как офицер наведения попался в эту ловушку за девять месяцев до событий с У-2 при стрельбе на полигоне Капустин Яр.
Самолёт противника периодически выстреливает фольгу и прячется в этом облаке. На экранах локаторов лишь облако импульсов, в котором импульсы от цели неразличимы.
Когда разрывается ваша осколочная ракета, облако осколков создает на экране такое же облако помех. Цель поражена, падает, но в облаке осколков её не видно. Растерянность офицера наведения переходит в шок, когда из облака выползает нормальный сигнал ответчика ракеты, удаляющийся от цели.
Эффект не разорвавшейся ракеты возникает потому, что взрывается лишь передняя боевая часть ракеты.
Задняя аппаратная часть и двигатели продолжают работать нормально. Общее экранное представление будто ракета, не разорвавшись, прошла мимо цели, выстрелившей помехи. Только опытный, уже стрелявший и думающий офицер, может правильно оценить ситуацию…».
А теперь посмотрим, что сказал корреспонденту «МК» Екатерине Сажневой, известный в прошлом чемпион по «охоте на лис» Александр Акимов, который, как сказано в статье «В деле Гагарина – новые детали», уверяет, что самолёт Юрия Гагарина был сбит двумя ракетами С200, на основании «неопровержимых свидетельств», со ссылкой на самые «убедительные» источники информации:
«…В тот же год летом, в июне, я взял отпуск и снова поехал в наши края. Я не знал, что хотел найти. Расспрашивать жителей о случившемся было, разумеется, опасно. Хотя разговоры ходили разные долго, врать не стану: трагедия была для людей, что у нас разбился Гагарин!
А неподалёку от церкви, над которой и сбили «МиГ» - я вам о ней уже рассказывал, - работал маленький магазинчик. В нём, единственном, продавалась местная бормотуха - портвейн, настоянный на травах. Все наши мужики здесь отоваривались.
Как-то я увидел около входа ПВОшников - старший офицер и помладше: майор и младший лейтенант. Они ехали в местечко Дубки, где стояла их часть, — от аэродрома Киржач Дубки находились в 12 километрах.
Офицеры уже «хорошие» были. Спорили о чём-то - я навострил уши: речь шла о некой «ракете, которая попала». «Первая попала или вторая?» - было видно, что эти люди страшно переживают из-за чего-то, что они в чём-то каются, мучаются, что этот разговор длится не один день и что по-трезвому он не ведётся.
С пьяных, какой спрос - я подошёл и поинтересовался: не о Гагарине ли они говорят, не в его ли «МиГ» попала их ракета? И какая попала - первая или вторая?
Они оба были очень пьяные. Они мне признались, что первая…. Но они не были виноваты. ПВОшники - какая им разница, куда ракеты пускать? Им была дана команда. Вдруг это самолёт-разведчик летит, как Пауэрс в 60-м? А на истребителе Гагарина, как я понял, в тот день почему-то отсутствовал прибор «свой-чужой», и идентифицировать его не сумели…».
Как мы видим, эти два рассказа связаны с одним и тем же обстоятельством - либо отсутствием, либо «в нахождении в неработоспособном состоянии»» на самолётах Сафронова и Гагарина ответчиков «свой-чужой» - отсюда и нелепая гибель лётчика и первого космонавта.
В тоже время, в опубликованных материалах расследования причин гибели Гагарина, отмечено несоответствие времени фактического падения самолёта на землю и времени его наблюдения на экране локатора, в то время, когда он уже разбился:
Выполнив задание в зоне, Гагарин запросил разрешение КП развернуться на курс 320 градусов для следования на аэродром. На этом в 10 часов 30 минут 10 секунд связь с самолётом прервалась. На все вызовы КП экипаж самолёта не отвечал, но проводка самолёта локаторами продолжалась до 10 часов 43 минут. Наблюдение за самолётом прекратилось на удалении 30 километров от аэродрома по курсу 75 градусов.
Руководитель полётов, судя по кальке радиолокационной проводки, вёл какой-то объект, принимая его за самолёт Гагарина (но им мог быть, как другой самолёт, так и задняя аппаратная часть ракеты). Таким образом, руководитель полётов, действительно мог следить за мнимым самолётом Гагарина до 10.43, а не вводить всех в заблуждение, чтобы как-то оправдаться, что он не прерывал наблюдение за экраном локатора. Комиссия по расследованию причины гибели Гагарина, установила, что катастрофа произошла в 10.31 - на 12 минут раньше.
Неудивительно, что помощник руководителя в своём отчете тогда написал: «На мои вызовы… полковник Гагарин не отвечал…», хотя ни Гагарин, ни Серёгин уже не могли ответить - они к тому времени уже погибли.
Хотелось бы услышать от участников форума, что им известно о гибели лётчиков по причине неисправности ответчиков «свой-чужой» и, главное, насколько подобные случаи удавалось объективно расследовать, чтобы найти истинных виновников этих инцидентов.
1Likes
LinkBack URL
About LinkBacks
Достоверность свидетельств об инциндентах
Сообщение от Константин Коханов
